– Молодой человек, не обижайте меня, – он улыбался и жестикулировал. Моя жена и дочь ждут нас, они приготовили обед. Кроме того, мне бы хотелось многое вам показать. Думаю, вам как любителю истории будет любопытно. Уверяю вас, вы первый из друзей дочери, кого я приглашаю к себе в дом, – кажется, он искренне пытался меня удержать. – А, выходит, скверный из меня хозяин, если гости, едва приехав, спешат восвояси. Что скажет мне дочь? Вы хотите меня окончательно рассорить с моей красавицей Кларой?

Я присел на корточки, чтобы надеть на собаку шлейку и, глядя на господина Росси снизу вверх, произнес, стараясь его не обидеть:

– Вы невероятно любезны, но поверьте, я вашей дочери совсем не друг, мы едва знакомы. Говорили, правда, на некоторые темы долго, да, пожалуй, и все.

Для убедительности я равнодушно пожал плечами и состроил гримасу непонимания.

– И только? Но моя дочь считает вас одним из самых близких своих друзей!

От слова «близкий» я чуть было не поперхнулся. Захотелось протянуть руки к небу и прокричать что есть мочи: «Благословите, святой Отец, ибо я грешен!». Лишенный комплексов и достаточно избалованный родителями в детстве, я все равно не осмелюсь утверждать, что был наделен от природы мужским магнетизмом, но то, что ее почему-то притягивало ко мне, я, безусловно, осознавал и интуитивно чувствовал. Пожалуй, только в этом и была моя вина. «Ей богу, клянусь», – так говорила моя бабушка, когда хотела, чтобы ей поверили.

– Не представляю, тогда чем же вы ее так очаровали? – Хозяин дома заметно успокоился и повеселел.

– Но я… но я, – я с трудом подбирал французские слова, чтобы быть более убедительным, – я не задавался целью ее очаровывать, – кажется, в тот момент я действительно оправдывался, сам не зная, зачем это делаю, может быть, даже от беспричинного страха. Я почти был готов разделить мнение отца о внешности его дочери и не отрицать красоту его Клары. В конце концов, где они, каноны красоты в XXI веке и по каким критериям ее оценивать?

– Ну ладно, ладно, – хозяин протянул мне руку и помог подняться с корточек. Может, – продолжал он, – в вас действительно, есть эта чудинка, о которой говорил Метерлинк.

– Метерлинк? – с интересом переспросил я.

– Идемте в дом, – не ответил Дино на мой вопрос и решительно направился со стоянки, увлекая меня за собой. Мы пошли к дому, но теперь уже я не унимался, желая оправдаться.

– Поймите, Дино, она совсем юная девушка, я старше ее почти на десять лет. У меня другой и давно сложившийся круг друзей, я избегаю новых знакомств.

Для большей убедительности я даже непроизвольно приложил руку к груди, но мои слова почему-то только веселили отца Клер.

– Вы знаете, молодой человек, моя жена тоже моложе меня на много лет, но это только подогревает мою страсть. Уверен, с возрастом и к вам это придет.

– Но я не об этом! – мне пришлось повысить голос. – Наша встреча была нечаянной, и все из-за моей собачки.

Дино смеялся до тех пор, пока мы не подошли к дому.

– Успокойтесь, молодой человек, я вас прекрасно понял, – он сам открыл входную дверь, пропуская меня вперед.

Жену Росси звали Моника. Дино так и сказал, когда представлял ее мне, нарушая традиции этикета:

– Это Моника, моя жена.

Она безусловно успела уловить в моем взгляде восхищение. Я, как попугай, повторил за ним ее имя вслух. Казалось, что в магии звуков этого имени звенела весна запретных соблазнов.

Карие глаза Моники были холодны и выражали нескрываемое равнодушие. На кого она была похожа, сразу и не скажешь. На Монику Левински времен президентства Билла Клинтона она была совсем не похожа. Никаких пышных форм, добродушной улыбки и соблазнительного блеска в глазах. Скорее, она походила на Монику Витти. Тот же легкий, совсем не итальянский стан, черное с кружевами платье и обнаженные хрупкие плечи, тонкие точеные ноги, худое лицо с ямочками на щеках, чувственные губы. Прическа была тоже в точности как у этой актрисы времен ее знакомства с Антониони, или то, что я видел на экране в прославленном фильме «Ночь». Я понял, что если в этот словесный компот добавить полную ложку секса, получится та женщина, на которую я смотрел, моргая, как сыч. Одним словом, «шарман».

Извинившись, Моника вскоре поспешила в столовую, где звенела посудой Клер с прислугой. Уходя, Моника продемонстрировала нам с Дино открытую спину. Узкое платье до колен, обтягивающее крепкие ягодицы, и кроваво-красные подошвы на шикарных туфлях венчали образ молодой супруги итальянского магната. «Вау!» – говорил герой комиксов, когда нечего было сказать. «Вау», – прошептал и я, ослепленный блеском лаковых туфлей хозяйки дома. Так это же из коллекции Кристиана Лабутена, – хотел хлопнуть я себя ладонью по лбу, – так называемые «Пигаль», которые я намеревался купить одной своей подружке по глупости, пока не узнал, сколько они стоят. Но какая у этой Моники походка! От нее сразу повеяло Моникой Белуччи из фильма «Сколько ты стоишь?». Именно этот вопрос я бы задал этой молодой особе, повстречай я ее в одиночестве где-нибудь на Променад дез Англе в багровые часы заката. Чистый секс без примеси! Такая способна возбудить и статуи каменных атлантов, застывших на фасаде прибрежных дворцов Английской набережной. На вид Монике было не больше 35. «Вот это женщина! – мысленно воскликнул я. – Не зря я сюда пришел!» Дино не соврал, есть на что посмотреть. А то эта чудная Клер, и я, оказывается, ее еще плохо рассмотрел! Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться, но понял, что увлекся, не в силах скрыть свой восторг и вовремя очнуться от грез.

– Молодой человек, – обратился ко мне Дино. Его голос вернул меня на землю и не дал опуститься моей фантазии до порнографических подробностей.

– Что вы говорите? – я спохватился, словно с меня соскочили панталоны.

– Мне показалось, что у вас с губ срываются время от времени русские словечки.

– Неужели? – спросил я. Признаюсь, я был застигнут врасплох, но Дино, заметив это, понимающе улыбнулся и, не желая еще больше смущать меня, дружески положил на плечо руку.

– Скажите, молодой человек, – он сделал паузу, чтобы убедиться, что я внимательно его слушаю, и приглушенным голосом спросил: – Каковы ваши сексуальные предпочтения?

– Нас, русских, часто бранят за нетерпимость к нетрадиционным связям, и это правильно.

– И все-таки, – настаивал хозяин.

– Длинноногие негритянки с лиловым отливом кожи, – ответил я, нагло глядя на магната.

– Серьезно? – почти прошептал Дино, – и от неожиданности инстинктивно вытянул губы.

– Да! Я люблю работать на контрасте цвета, меня это заводит до сумасшествия, – торжествующе произнес я.

Росси заржал, как конь, и, припадая на колено, застучал мокасином, как копытом. Я пытался сохранить на лице черты непринужденного равнодушия. А что мне было делать? Назови я к примеру имена Фриске или Семенович, он бы просто ничего не понял. Он что, этот макаронник, по спутнику смотрит «Реальных пацанов?» Это там все хотят «вдуть» грудастой Семенович. Наконец итальянский магнат переварил сказанное, рванул дверь, что вела в столовую, и завопил: