– Сейчас вы ненавидите ее так же сильно, как тогда?

– Ну вот, вы опять за свое, – вздохнула она и закрыла глаза. – Иногда – да. Но чаще – нет.

– Ничего не выйдет, – вдруг сказал Гунарстранна.

– Что не выйдет?

– Вам не удастся свалить все на мертвую Хелене.

– Что вы имеете в виду?

– По-моему, вы приберегаете ненависть и горечь для кого-то другого.

Сигри медленно покачала головой.

– Сигри, до меня вы ведь рассказывали о том, что было, кому-то еще?

Сигри метнула на него настороженный взгляд:

– С какой стати вы вдруг обращаетесь ко мне так фамильярно? Чего вы сейчас хотите? – спросила она, но быстро закрыла рот, словно боясь наговорить лишнего.

– Я знаю, кто убил Катрине, – тихо сказал инспектор. – И вы тоже знаете.

Ее серебристые волосы блестели на солнце.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Кроме того, у меня раскалывается голова. Пожалуйста, уходите.

– В субботу Катрине вам позвонила, – продолжал Гунарстранна, продвигаясь на шаг ближе к ней. – Она рассказала вам о Стамнесе. Рассказала, кто ее мать, и о Реймонде Скёу, который вломился к ней в офисе и потребовал денег. Представляю, какое потрясение вы пережили… Но вы не имели права никому рассказывать о звонке Катрине! Рассказав обо всем ему, вы подписали ей смертный приговор. Вы ведь догадывались, не так ли?

Сигри закрыла глаза.

– Ни о чем я не догадывалась… В воскресенье я пошла навестить Рейдара, чтобы подготовить его к визиту Катрине. Мне даже в голову не приходило, что Катрине уже нет в живых.

– Но вы должны были знать об этом!

– Вы дьявол! – сказала она и повторила: – Вы дьявол.

– Вы отправились к Буэнгу, хотя знали, что она мертва.

Сигри молчала.

– Может быть, он убил Катрине, защищая вас? И наверняка считает себя настоящим рыцарем… Только все напрасно. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что ее убил он.

– Допустим, я все знала, – с горечью проговорила она. – И что? Ее можно воскресить? Тогда какой смысл жалеть? Значит, по-вашему, он стремился меня защитить? Ха! – Она хрипло расхохоталась и прищурилась. – Вам не приходило в голову, что он хотел защитить себя?

На несколько секунд он замер, потом глубоко вздохнул и сделал два шага вперед. Она повернула к нему голову, как будто удивляясь, как ему хватает наглости до сих пор оставаться в ее доме.

– Да вы подумайте, только представьте себе на минуту. – Ее рот скривился в презрительной гримасе. – Вы только представьте! Правда вам и в голову не приходила!

– Сигри Хёугом, – произнес инспектор полиции Гунарстранна, – вы арестованы за убийство Хелене Локерт. Будьте добры, идите со мной добровольно.

Трамвай оказался набит битком. Ни одного сидячего места. У дверей и в проходе пассажиры стояли прижавшись друг к другу вплотную. Его притиснуло к девице в красной майке без рукавов. Она высоко подняла руку, вцепившись в петлю на металлической штанге. Волосы под мышками завивались и были влажными от пота. Он посмотрел ей в лицо. Под глазами она нарисовала некрасивую желтую полосу. Волосы обесцвечены, но темные корни выдают их истинный цвет. На повороте он заглядывал в вырез ее майки, в котором виднелись две маленькие грудки с огромными, раздутыми сосками. Он невольно вспомнил ту, другую девушку и как она билась и дергалась под ним – все слабее и слабее, как пойманная рыба на дне лодки. Он посильнее придавил ее коленом, и она наконец затихла.

Какой-то звук. Он вздрогнул, заметив, как смотрит на него крашеная блондинка. Наверное, звук издал он. Он кашлянул и отвернулся, чтобы его не запомнили.

Снаружи оказалось так же жарко, как и в трамвае. И даже еще жарче, только не так душно; дышалось легче. Стоя на тротуаре и глядя трамваю вслед, он вновь почувствовал на себе взгляд блондинки. Вот почему всегда нужно учитывать непредвиденные обстоятельства – например, выходить из трамвая на две остановки раньше.

В такие дни, как сегодня, горожане спешат насладиться чудесной погодой. Зато старики в жару предпочитают посидеть в теньке. Первый раз, проходя мимо, он попытался заглянуть в приемную. Ему показалось, что там почти никого нет. Он прошел один перекресток, потом другой, чувствуя, как учащается дыхание. По спине пробежали мурашки. Он остановился, вытянул руку с растопыренными пальцами. Нет, не дрожит. Просто он напряжен. Напряжение – хороший признак. Совсем скоро, через полчаса, ему придется проявить самообладание. Операция, которая ему предстоит, будет самой легкой из всех и одновременно самой сложной… Впервые у него засосало под ложечкой от предвкушения. Он точно знал, что исходом операции будет смерть.

На следующем перекрестке он повернул налево и прошел еще один квартал. Потом снова повернул налево и направился назад, к дому престарелых.

Сигри Хёугом торопливо прошла к двери, что находилась слева. Гунарстранна последовал за ней. Они очутились в столовой, обставленной в традиционном норвежском стиле: буфет у стены, посередине большой обеденный стол с восемью стульями… У следующей двери она остановилась и обернулась с удивленным видом.

– Вы что же, идете за мной?

Гунарстранна кивнул.

– Ясно. – Она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. На полпути притормозила и посмотрела на него сверху вниз. На белой стене над ее головой висела картина – современный пейзаж, написанный в ярких синих и желтых мазках – небо. – То, что он сделал, он сделал точно не ради меня! Его заботят только он сам и его потребности.

– По-вашему, он ее изнасиловал?

– Он? – Она хмыкнула. – Нет, что вы! Он ни за что не поступит так банально. Его действия пронизаны единственной целью: избежать скандала, который неизбежно возникнет после того, как я дам показания в суде…

– Скандала? – удивился Гунарстранна. – Какого скандала? Ведь ваш муж не был вашим соучастником!

Она покровительственно улыбнулась:

– Вы неправильно меня поняли, умник! Он боится не наказания, которое ждет меня за то, что я сделала с Хелене. Он боится наказания за свои поступки! Боится, что на суде всплывет правда о нем… что я расскажу, как он полжизни издевался надо мной! – Заметив непонимающее выражение на лице Гунарстранны, она в отчаянии тряхнула головой. – Ну что, дошло до вас, наконец? Эрик не тот, за кого его все принимают! Он настоящее животное…

Услышав последнее слово, Гунарстранна недоверчиво поморщился. Сигри сделала шаг вниз. Он поднялся на одну ступеньку ей навстречу. Она крепко ухватилась за перила.

– Презирайте меня, – прошептала она. – Смейтесь надо мной. Вы ведь не знаете, что чувствуешь, когда лежишь на кровати голая, связанная по рукам и ногам… а в соседней комнате спит ребенок! Вы не знаете, что значит служить денно и нощно человеку, который получает удовольствие, причиняя вам боль… а потом нужно одеваться и сопровождать своего мучителя на ужин в какой-нибудь великосветский клуб, выбирая такие платья, под которыми не видно синяков и ссадин! При людях нужно улыбаться и шептать нежности в ухо того же человека, чтобы не привлекать к себе внимания и сохранять видимость благородства его облика. Что, трудно? Вашего скудного умишки на такое не хватит! И все же подумайте, каково мне жилось все эти годы! Я вынуждена была пресмыкаться перед этим недостойным существом, потому что когда-то по глупости рассказала ему о самой большой ошибке в своей жизни – о единственной ошибке!