Его руки обхватили мои плечи. Он прижал меня спиной к себе, и к щеке прилипли его мокрые волосы.

— О чем думаешь? — промурлыкал он мне в ухо.

— О всякой ерунде, — ответила я. — Можно задать тебе вопрос?

— Мм?

— Что ты здесь собираешься сделать?

Он напрягся, сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул. Я не знала, почему он захотел, чтобы мы приехали на Манхэттен, ведь собрание было назначено только на завтрашний вечер. И я спрашивала себя, почему он не хочет взять меня с собой.

Это было странно.

— Семейные разборки, — ответил он просто. — Я недолго. Это займет максимум час.

Я покачала головой. Не став больше спрашивать, я устремила взгляд на Манхэттен. Та Элла, которой я была год назад, мечтала, чтобы Эшер каждый день был рядом.

А сегодня он здесь.

Горло перехватило, на глаза набежали слезы, словно меня все еще разъедал этот тоскливый страх перед его неуверенностью в себе. Из-за нее я мучилась сомнениями, не бросит ли он меня однажды.

Но сейчас он здесь. И это главное.

— Ты ела?

Я слабо кивнула. Его голос звучал далеким эхом, настолько меня поглотили воспоминания. Я помнила дни, когда только и делала, что наблюдала за жизнью других, а моя жизнь была загублена. Помнила все вечера, когда боялась заснуть и больше не проснуться. Боялась навсегда остаться в своих кошмарах или умереть в одиночестве.

А может, и то и другое.

Я до сих пор помнила, как одного лишь голоса Киары хватало, чтобы зарыдать от восторга. Как визит к терапевту доставлял мне столько же счастья, сколько и стыда за ту жалкую радость, которая возникала при одной мысли о встрече с живым человеком. Манхэттен принял меня, и я медленно умирала в его объятиях.

— Можешь поспать со мной этой ночью? — спросила я, не отводя глаз от панорамы города.

— А разве это не входило в основную программу?

Робко улыбнувшись, вместо ответа я пожала плечами.

— Это из-за того говнюка, который проник к тебе в квартиру?

— Нет, просто… Я целый год мучилась бессонницей в этой спальне. И мне не снятся кошмары, когда ты со мной, — призналась я. — Я только хочу, чтобы эта комната смогла увидеть, как я сплю всю ночь напролет… без панических атак.

— Они часто у тебя случались?

— Почти каждую ночь, — ответила я и глубоко вздохнула.

— На что это похоже?

Я нахмурилась. О чем он?

— Я имел в виду… твои сны.

Сердце подпрыгнуло в груди. Губы невольно искривились. Весь год мои сны уже не были простыми встречами с демонами. В этих снах также оказывался он.

— Обычно повторяется одно и то же, — дрожащим голосом начала я. — Я в каком-то пространстве вроде туннеля… или еще где-то. Вокруг темно и… я слышу смех. Смех друзей и клиентов Джона. Потом все идет по одному сценарию: я бегу со всех ног, задыхаюсь, а их руки пытаются меня поймать. Они разрывают мою одежду, дергают за волосы, шепчут… всякие мерзости. Вот. В общих чертах.

— И тебе удается от них спастись?

Я покачала головой, узел в глубине горла стягивался все туже.

— В этом году нет.

Я вздохнула и обхватила его предплечье.

— Как это? — спросил Эшер.

Закрыв глаза, я тихо ответила:

— Раньше сон останавливался в середине. Я не знала, получилось ли убежать, или они меня схватили. Но весь последний год там была… дверь. А за ней ты.

Он закаменел, но ничего не сказал, ожидая продолжения, и меня охватило недоброе предчувствие.

— Ты… ты стоишь за дверью, — продолжила я, открыв глаза. — И я знаю, что это ты… Я узнаю твой силуэт… Бегу к тебе и…

Я с трудом сглотнула. В голове заново прокрутился этот кошмар, и по щеке скатилась слеза.

— И когда я… когда подбегаю к тебе, ты закрываешь дверь. Мой единственный выход.

Его дыхание прервалось. Он нахмурился, увидев слезы на моем лице.

— Я долго думала, что именно ты спасешь меня от той жизни, которой я не хотела, — начала я, не вытирая слезы, — что с тобой мне будет лучше… или хотя бы не так плохо. Я… я чувствовала с тобой то, чего никогда раньше не чувствовала ни с кем. А… потом, когда все прекратилось… мой мозг радостно напоминал, что ты не спас меня, как я себе вообразила.

Он приоткрыл рот. Его молчание побудило меня дать волю словам… больше не сдерживаясь. Словно сама квартира заставляла рассказать, что я здесь вытерпела.

— Чего только я не пережила в этой комнате, — снова заговорила я, смахивая слезы. — Будто она стала продолжением того чулана, где я спала у Джона. Я не чувствовала себя в безопасности. Почти каждый вечер у меня случался приступ паники, иногда казалось, что я его не переживу.

Я высвободилась из его объятий. Опустилась на колени и улыбнулась, когда заметила листок бумаги, так и оставшийся лежать под кроватью. Я протянула руку, придвинула его к себе и выпрямилась.

— Я часто читала твои записи. Слышала в них твой голос. И хотя я тебя ненавидела, мне приятно было чувствовать, что частица тебя осталась со мной. Это успокаивало.

Его расширенные глаза остановились на листке, который я держала. Это была моя любимая страница.

«Я знаю, что я мудак. Почему я оттолкнул ее? Почему так испугался? Почему у нее такая власть надо мной? Даже пистолет Уильяма не напугал меня так, как ее слова.

Она готова была принять пулю, чтобы защитить меня, а ведь с самого начала я только и делаю, что подвергаю ее опасности. Почему мне так нужно знать, что ей ничего не грозит? Почему в глубине души я не поверил ей?

Хотя… как раз это я знаю. В голове засела Изобел, бередит раны, что после нее остались. Но она не Изобел… Она такая чистая. Она такая… Она чудо.

Я ее недостоин. Но блин, так хочется показать ей, что я стремлюсь стать достойным ее! Так хочется! Но не получается… Она ужасает мой разум и покоряет сердце, сама того не желая».

Я подняла к нему лицо. Он не шевельнулся, глаза не отрывались от листка.

— Я прочла их все, а потом перечитывала снова и снова, — заговорила я, запустив руку в волосы. — Я злилась на тебя за то, что ты писал все в дневниках… А я так мечтала услышать то, что ты им доверял. Но лучше поздно, чем никогда. Наверное…

Эшер поморгал, мало-помалу возвращаясь в реальность, потом кашлянул.

— Я… я думал, что никогда больше тебя не увижу, — начал он после