— Надеюсь, твои службы уже работают над тем, чтобы упредить повторение тех событий? — спросил Брежнев.

— Обижаете, Леонид Ильич. Вот и кандидатура Тихонова возникла именно в этом контексте.

— Что же ты мне, дураку, сразу не сказал о своих далеко идущих планах? — не скрывая огорчения, спросил Брежнев.

— Я же не знал, как сложится у нас в Вене, — попытался оправдаться Андропов.

— Ну ладно, я не в обиде, — сменил интонацию генсек. — Главное, чтобы дело не страдало. Короче, держи меня в курсе. А пока спокойной ночи!

9-12 мая 1977 года, Вена, ежегодный конгресс ЛИХГ

Сразу после окончания чемпионата мирапохоккею в той же Вене состоялся ежегодный конгресс Международной лиги хоккея на льду. Главным вопросом его работы был выбор следующей страны, которой предстояло принять этот турнир в следующем году. В качестве главных претендентов выступали три столицы: Прага (Чехословакия), Стокгольм (Швеция) и Берн (Швейцария). В советских верхах вполне лояльно отнеслись к выдвижению двух последних городов, но вот Прага вызвала категорическое неприятие. По этому поводу в ЦК КПСС в конце апреля (за несколько дней до начала чемпионата в Вене) даже было собрано расширенное совещание с участием руководства Федерации хоккея СССР и Спорткомитета СССР. В качестве основного докладчика на совещании выступил заведующий сектором спорта ЦК КПСС Игорь Митрохин, который заявил:

— Нам крайне невыгодно, чтобы в следующем году чемпионат мира проходил в Чехословакии. Как известно, именно на этот год выпадает 10-летний юбилей августовских событий 1968 года. А это значит, что внутренняя оппозиция в стране обязательно приурочит мировой хоккейный турнир к этой дате. В итоге могут повториться события 1969 года, когда такой же чемпионат мира, но в Швеции, вызвал настоящую антисоветскую истерию в Чехословакии. Причем заметим, что на том чемпионате сборная ЧССР заняла лишь второе место, но она сумела дважды победить золотых медалистов — нашу сборную, что стало поводом к массовым выступлениям не только в Праге, но и в других городах Чехословакии. И можно себе представить, что случится в следующем году в этом городе, если там чемпионом станут хозяева турнира. Поэтому мы должны обязать нашего представителя в Международной хоккейной лиге Андрея Васильевича Старовойтова предпринять все возможные меры к тому, чтобы кандидатура Праги не прошла на нынешнем конгрессе лиги.

— А как вы себе это представляете? — раздался голос из зала. — Я имею в виду, как Андрей Васильевич может воздействовать на членов Международной лиги?

— А вот пусть он сам выйдет к трибуне и расскажет нам об этом, — предложил Митрохин.

И Старовойтову пришлось встать со своего места и отправиться на этот зов. Он с 1969 года был членом Совета ЛИХГ, а два года назад присовокупил к этому еще и пост председателя судейской комиссии.

— Товарищи, я целиком и полностью согласен со словами Игоря Анисимовича, — первым делом заявил Старовойтов. — Нам крайне невыгодно с политической точки зрения, чтобы следующий чемпионат проходил в Праге. Но мы с вами марксисты, а это значит, что к любому вопросу мы должны подходить с реалистических позиций. А реальная ситуация такова, что среди членов ЛИХГ у Праги слишком много сторонников. И я вам объясню почему. Во-первых, на следующий год выпадает не только юбилей августовских событий 68-го года, но и 70-летняя дата со дня рождения чехословацкого хоккея. Именно поэтому Прага и выдвинула свою кандидатуру. И сумела быстро завоевать себе массу сторонников в Международной лиге, что понятно — столь знаменательная дата не может никого оставить равнодушным.

— Но ведь и политический мотив в этой поддержке тоже присутствует, — высказал свое предположение кто-то из зала.

— Совершенно верно — и это еще одна причина, по которой у Праги есть прекрасные шансы стать хозяйкой будущего чемпионата, — ответил Старовойтов. — Не секрет, что против нас ведется холодная война, в том числе и в спорте. Поэтому есть много желающих, чтобы столкнуть нас лбами с нашими чехословацкими друзьями.

— То есть, получается, что на этот конгресс вы едете, уже заранее предрекая нам поражение? — спросил Митрохин.

— Ни в коем случае, Игорь Анисимович, — повернул голову к вопрошающему докладчик. — Шанс изменить ситуацию в нашу сторону есть, но мы должны быть готовыми ко всему.

— А вы хитрец, Андрей Васильевич, — улыбнулся Митрохин. — Так сказать, соломку себе подстелили на всякий случай.

— Так я же сказал, что мы марксисты, — ответил Старовойтов, чем вызвал дружный смех у всех участников совещания.

И теперь, находясь в Вене, Старовойтов вспоминал это совещание и мысленно хвалил себя за то, как ему тогда ловко удалось уйти от прямого ответа.

Перед самым отлетом в Прагу Старовойтов побывал еще на одном совещании — в КГБ СССР. Правда, проходило оно в узком кругу — на нем, кроме Старовойтова, присутствовал шеф КГБ Юрий Андропов и полковник Эрнест Спрогис. Главного чекиста тоже интересовала та же проблема: есть ли у нас шансы заблокировать голосование в лиге и не допустить Прагу к чемпионату. Старовойтов и там ответил уклончиво: мол, шансы фифти-фифти.

— И все же, чьих процентов больше? — не унимался Андропов.

— Я полагаю, что чехословацких, — решился, наконец, на честный ответ Старовойтов.

— Что может этому помешать? — вступил в разговор Спрогис.

— Я попытаюсь лично переговорить с президентом лиги Гюнтером Сабетцки, но он мужик хитрый и заранее предсказать его позицию нельзя.

В итоге практически весь чемпионат Старовойтов только тем и занимался, что встречался с членами Совета ЛИХГ и вел с ними продолжительные беседы о будущем конгрессе. Его целью было не только перетянуть на свою сторону собеседников, но и сделать так, чтобы они в нужном направлении воздействовали на своих друзей из числа руководителей национальных федераций, которые должны были участвовать в голосовании по поводу выбора будущей страны-хозяйки следующего чемпионата мира. Вообще в Совет ЛИХГ входило 12 человек, а вот руководителей федераций было в три раза больше — 31. В некоторых из этих людей Старовойтов был уверен, но их было не так много — всего 9 человек (они представляли СССР, ГДР, Болгарию, Венгрию, КНДР, Польшу, Финляндию, Швейцарию, Югославию). В самом Совете ЛИХГ Старовойтов мог положиться почти на половину его членов — на 5 человек. Это были: почетный президент ЛИХГ Ахерн, а также австриец Вассерфогель, югослав Люкса, швейцарец Трачин, финн Палтанен. Большое значение имела позиция президента ЛИХГ Гюнтера Сабетцки, с которым у Старовойтова были хорошие отношения — как служебные, так и личные (они были одногодками — оба родились в 1915 году — и познакомились еще во второй половине 60-х, когда Сабетцки был уже членом Совета ЛИХГ, а Старовойтов судил чемпионаты мира). Но, как и предполагал Старовойтов, в создавшейся ситуации предсказать то, как поведет себя Сабетцки было нельзя — на него ведь тоже давили со всех сторон. Поэтому Старовойтов, идя на встречу с президентом ЛИХГ, терялся в догадках относительно того, чем закончится эта встреча.