прикрученный к толстому стволу дерева, а затем оседлать коня и, наслаждаясь ночным ветром, проскакать от края до края Каменистой равнины.

Изенар разделся до пояса, чтобы было удобнее и взял в руки тяжелый железный топор.

Небо на горизонте еще рдело последними отблесками зари.

Изенар посмотрел на первую звезду, что затеплилась в вышине, наливающегося ночной синевой, неба и перекинул топор из одной руки в другую, наслаждаясь прохладой и мощью резной рукояти.

— Отец!

Он обернулся на голос Тэумара.

Они стояли рядом и держались за руки. Изенар сразу понял, что это значит. Айна, овеянная сумерками, была так красива и нежна, что суровое его сердце на какой-то миг дрогнуло от непривычно искренних чувств.

— Отец! — повторил Тэумар, — Айна согласилась стать моей женой. Мы решили не откладывать и обменяемся клятвами через три дня на рассвете… Сайм и Аула благословили нас. Мерьята благословила…Мы ждем благословения и от тебя тоже…

Изенар бросил на Айну невольный, жадный и пристальный взгляд.

Айна вздрогнула и крепче вцепилась в руку Тэумара, но Изенар тут же отвернулся. Нет, он не хотел ее обидеть, — невеста сына, по всем законам неприкосновенна, но он сожалел, что обижал ее раньше, и теперь она для него потеряна навсегда.

— Делайте, что хотите! — проворчал он, — Не мне учить вас жизни… А теперь идите! Не желаю никого видеть!

— Останешься сегодня со мной? — спрашивал Тэумар, увлекая смеющуюся Айну вглубь лесных урочищ.

Им не хотелось проводить время в доме. Ночь распахивалась навстречу: теплая и яснозвездная, наполненная дыханием росистых трав.

Айна потянулась на носочках и, обвив теневыми руками его шею, начала целовать горячо и страстно.

— Разве мы не должны сперва принести клятву? — шептал Тэумар, скользя ладонями по ее стройному, такому желанному телу.

— Мы столько всего пережили вместе, что всякие условности более не довлеют над нами. Я не хочу ждать… — ответила Айна, чуть отстранясь и сосредоточенно глядя в его глаза.

И, продолжая целовать друг друга, они опустились на мягкое покрывало из мхов и трав, распростертое у корней деревьев…

Эпилог

Укка сидела у стола при бледном свете масляной лампы и пряла пряжу, бормоча себе под нос древнюю песню-заклинание.

Что-то привлекло ее внимание, и она подняла голову. Вскоре по ту сторону двери раздался неуверенный шорох. Укка усмехнулась.

— Входи уже! — громко сказала она.

Дверь отворилась, и в дом вошел Изенар. Он подошел к столу, сел напротив колдуньи.

— Принеси мне вина…

Укка молча отошла к очагу и, вернувшись, поставила перед ним чашу. Изенар сделал глоток и чашу отодвинул.

— Ты тоже полагаешь, что я жесток и бессердечен? — спросил он.

— Каждый правит, как умеет! — пожала плечами Укка.

— Я еще не стар, здоров и полон сил, как физических, так и душевных, — продолжал говорить Изенар, — и вот смотрю на детей, своих и этелянских и понимаю, что их счастье вызывает во мне негодование!

— Что с тобой? Давай-ка я приготовлю тебе еще зелья! У меня осталось немного черного мха…

— Я еще не стар, но взглянул сегодня в зеркало и увидел старика… Что со мной сталось Укка? Моя рука затряслась, когда я метнул топор, но не от того, что ослабели мускулы… и я не могу осмыслить причины…

— Ты всегда полагал, что правишь Лянсидой мудро и не слушал моих советов…Ты считал, что все обязаны принимать тебя такого, каким ты себя поставил перед ними и не хотел уступать…

— Помоги мне, Укка… Мое сердце сгорает в пламени, моя душа желает ощутить прежнее: любовь, нежность, страсть… Ведь и я когда-то был нежен… — сказал Изенар и на миг уронил голову на стол, словно не выдерживал тяжести, теснящихся в ней мыслей.

Укка подошла к очагу, достала с полки над ним маленькую шкатулку, а оттуда темный и пыльный флакон.

— Что это? — спросил Изенар, глядя как она высыпает порошок в чашу с недопитым вином.

— То, что поможет тебе изменится внешне… Вспомни, как красив и статен ты когда-то был… Какая женщина полюбит тебя таким, каким ты есть сейчас?

— Да! Мне об этом и Мерьята часто твердит… Неужели смазливая внешность, это то, что поможет изменить судьбу? — спросил Изенар с привычным раздражением и невольно тронул языком то место, где недоставало двух потерянных однажды на охоте зубов.

— Нет, мой суровый вождь, не только внешность… Но если ты желаешь обрести любовь, то должен кое-чем пожертвовать. И перво-наперво — гордыней и заносчивостью… Пей!

Изенар послушно поднес к губам чашу.

— Так будут еще жертвы? — спросил он, допив вино.

— Твоя очерствевшая душа воспринимает понятия любви и нежности иначе, чем должно быть, — уклончиво ответила Укка, — это нужно исправить…

Изенар поднялся с места и ощутил легкое головокружение.

— Откуда эта слабость? — он оперся руками о поверхность стола.

— Не волнуйся ни о чем! — улыбнулась Укка, уводя его в другую комнату, за полог и усаживая на кровать, — теперь ты будешь спать, а когда пробудишься, то многое изменится…

Изенар, не противясь, лег на постель. Сон — легкий и приятный дурманил его сознание, уносил его душу за грань видимых миров, наполнял его сердце почти забытой безмятежностью. Кажется, в последний раз он чувствовал такое в молодости, когда понял, что влюбился…

Укка укрыла его покрывалом и вышла из дому в многозвездную ночь.

Она встала босыми ногами в ручей, окружающий дом и устремила пытливый взгляд во тьму Сухого русла. Она не видела, но чувствовала, как медленно начинают темнеть и вянуть ветви Сумеречных зарослей, делящих русло на две половины.

Через время заросли умрут, потому что в них больше нет нужды. Колдунья не сомневалась, что воды Великой реки тоже вернуться, но когда это произойдет, она не могла предположить. А, стало быть, еще не пришло время хранительницам уходить на покой.

Укка обернулась на свой дом, в котором спал Изенар и беззвучно зашевелила губами, признося заклинание.

Воды мелкого ручья забурлили, задымились, закружились стремительными водоворотами и окрасились в золотисто-алый цвет. А затем водяная бездна разверзлась под ногами колдуньи, и потащила Укку вниз, в свои глубины.

Тихий свет медленно затухал, успокоились волны ручья, а затем яркий луч ударил из глубины его, и звезды на миг померкли. Вместе с лучом из темных вод вынеслась на свободу прозрачная дымка. Покачиваясь, опустилась она на землю и обратилась молодой прекрасной девушкой с длинными темно-рыжими волосами, белой, светящейся кожей и глазами, ясными, как небесные звезды.

Укка склонилась и посмотрела на свое отражение в ручье. Она уже забыла, как выглядела. Она прикрыла глаза и затрепетала ресницами, наслаждаясь прикосновением к