На этот раз Татьяна, удерживая себя за живот, не могла остановить смех минут пять.

— Ну, ты даешь, — наконец произнесла она. — Теперь-то хоть разобралась?

— Какое там, вообще отказалась разбираться с какими-то ни было рогами, похоже, рога в России — это национальное достояние.

— Это уже слишком. Если тебе будет что-нибудь непонятно, лучше ко мне обращайся, я объясню уж получше Кобелевой, — предложила Татьяна свои услуги.

— Хорошо. Вот ты, например, знаешь, что означает «рука волосатая»?

— Это могущественный покровитель.

— Верно, — кивнула секретарша, словно не ей нужно было что-либо втолковывать, а она сама читала лекцию. — И чем гуще волосяной покров, тем могущественнее покровитель, — вывела она аксиому и похвалилась: — Одного такого на пляже видела. Ух! Силач! У него не только на руках, но и по всему телу мощь выступает. Могуч!

Теперь собеседница даже не смогла удержаться от смеха на стуле. Она несколько раз, будто мячик, подпрыгнула на нем и слетела. Только с помощью Элен она вернулась на место и зашептала охрипшим голосом:

— Расскажи еще что-нибудь о своих впечатлениях о России.

— Заметила одну особенность, — не уставала собеседница делиться наблюдениями. — Во время скандалов русские постоянно призывают на помощь какую-то Кузькину мать, и это иногда помогает. Не знаю, кто такой Кузька, но его мама действительно пользуется большой популярностью среди населения.

Самойлова вскочила, подбежала к окну, распахнув створку. Свежий воздух ударил в лицо, и голос прорезался. Прохожие останавливались, задирали головы, с удивлением и подолгу смотрели на толстую хохочущую физиономию. Если бы она не исчезла, то вскоре бы собрала приличную толпу зевак.

— Ты очень добрая и веселая девушка, несмотря на то, что хозяйка.

— Ты тоже веселая и обладаешь природным даром: выдавать юмор с непроницаемым выражением лица.

— Еще что-нибудь рассказать? — Секретарша была человеком сообразительным, а утрировала рассказ и притворялась наивной лишь потому, что это нравилось работодателю. Собственно, и та понимала, что собеседница не настолько глупа и наивна, какой старается казаться, но они обе приняли условия игры, и каждая придерживалась своей роли.

— Что-нибудь про Новый год, — пришло в голову Самойловой.

Элен на какую-то долю секунды задумалась и начала:

— Во время встречи Нового года не видела ни одного трезвого Деда Мороза. Когда же они напивались в лежку, бороды отклеивались и на поверку частенько выходило, что Дед Мороз в два раза моложе Снегурочки. Вообще-то, русские не выпивают, а заливают в таких количествах, как мы, американцы, минеральную воду или кока-колу. При этом в самый разгар празднования кто-то с кем-то постоянно выясняет отношения.

— Прямо-таки постоянно? — вставила Татьяна, подзадоривая.

— Сама была свидетельницей одной сцены. Пожилая женщина кидалась на молодого мужчину и рвала на нем одежду и волосы. Тот как мог оборонялся. Потом выяснилось, что это были теща и зять. Они вели между собой диалог на каком-то наречии, которое на наш английский язык не переводится. Я попросила Наташу Кобелеву помочь мне хоть как-то разобраться в их общении. Она откликнулась на просьбу, и вот примерный перевод. Молодой человек говорил теще, что он имел интимную связь с ее дочерью, а та отвечала, что видела его на вершине этой связи. Тогда молодой человек сказал, что он имел интимную связь с ее дочерью и со всем семейством, вместе с домом, машиной, гаражом и прочим барахлом. На это теща ответила взаимностью, отрывая последние волосы на его голове. Правда, и с этим переводом трудно что-либо понять, — призналась Элен с улыбкой.

Они и не заметили, как мимо них прошел управляющий, обронив на ходу:

— Татьяна Станиславовна, вы ко мне?

При посторонних он обращался к ней официально.

— К вам, — спохватилась Татьяна, увидев Груздева уже со спины. — По одному небольшому вопросу.

— Жду у себя. — И управляющий скрылся за дверью своего кабинета.

Татьяна, прежде чем уйти, взяла на себя смелость подвести черту под ее беседой с американкой:

— Действительно, странный и непредсказуемый русский народ, а язык богатый и неповторимый, только исконно русским понятен и приемлем во всей своей красе.

В кабинете Николая Сергеевича девушка подождала, пока тот не прекратил перекладывать бумаги на столе с места на место, и только затем спросила:

— С сыном договорился?

— Нет.

Наедине они давно уже общались на «ты».

— Какой смысл тянуть?

В тоне Татьяны скользило явное недовольство.

— Решиться никак не могу. У него только один разговор, что про их с Ниной свадьбу. Любит он девушку, любит.

— Нашел в кого влюбиться. Яблоко от яблони недалеко падает, а что из себя представляет ее папаша, кому, как не тебе, знать?

— Я не встречался ни с матерью Нины, ни с ее отцом. А люди они разные.

— Да пусть он кого хочет любит, у нас брак по расчету. Сколько еще раз нужно повторять?

— Не кипятись, я уже продумал первую часть плана, но, прежде чем взяться за его претворение в жизнь, Василию и тебе необходимо подать заявление. Сразу после его осуществления распишетесь по брачному контракту.

— И я про то же, — напомнила Самойлова, что не она тормозит развитие событий. — Поторопись, не то моя мамаша выскочит замуж за отца невестки твоего сыночка — и все полетит коту под хвост.

— Сегодня же, — пообещал Груздев, вспомнив о Викторе Тимофеевиче, который наступал на пятки в борьбе за миллионы.

— Завтра к тебе еще раз зайду, — поднялась Татьяна. Управляющий ей не ответил, а лишь проводил взглядом и позвонил сыну.

— Василий, какие у тебя планы на вечер?

— С Ниночкой идем в театр драмы, там сегодня премьера.

— Отложить нельзя? У меня к тебе серьезный разговор.

— Пап, мы уже билеты купили. У нас с тобой ночь впереди, наболтаемся.

— Уговорил, — уступил Николай Сергеевич, в душе он и сам радовался маленькой отсрочке. Весь день в уме перебирал убедительные слова, строил беседу с сыном по разным сценариям. Но ни один из них не годился.

Уже дома для смелости Николай Сергеевич выпил граммов сто пятьдесят коньячку и расхаживал по комнате вдоль и поперек, поджидая сына, который явился только в третьем часу ночи.

Нина Колесникова спешила на встречу с Василием и поэтому не обратила внимания, что мать наблюдает за ней.

— Возьми мою губнушку, яркая помада идет к твоим обиженным губкам, — выдала себя Наталья Михайловна. Девушка отвернулась от зеркала и с удивлением посмотрела на мать.

— Мама, я не ослышалась?

— Нет, дочка, не ослышалась. Я давно заметила, что у тебя появился парень, но не решалась заговорить на эту тему первой. — У женщины продолжалась тяжба с разводом, но она понимала, что это только вопрос времени, и единственно близким человеком у нее теперь оставалась только дочь.