— Она получит наследство из Америки.

— От кого? И почему через год? А как же ее мать? — буквально засыпал сын отца вопросами.

— Ты мне доверяешь? — вопросом на вопрос отозвался Николай Сергеевич.

— Ну разумеется.

— Все, что я тебе только что предложил, — сущая правда, и прошу больше ни о чем не спрашивать.

— Но почему?

— Потому что имею желание не только сделать тебя богатым, но и сохранить при этом чистыми твои душу и совесть, — своеобразно объяснил отец.

— Что ты задумал? — Теперь Василий волновался за него.

— Все, что тебе нужно, — это довериться мне, — вновь ушел от ответа Николай Сергеевич.

После этого в комнате воцарилось длительное молчание. Василий обдумывал услышанное, а Груздев-старший не мешал ему.

— Я понимаю, что ты составил какой-то далеко идущий план, — наконец заговорил младший Груздев. — Не сомневаюсь, что из добрых ко мне побуждений. И все же вынужден отвергнуть твое предложение. Прости, если чем-то обидел, но поверь: я и сегодня уже довольно-таки счастливый человек. Рисковать ради большего тем, что уже приобрел, считаю непростительной глупостью.

— Лично ты ничем не рискуешь, — возразил Николай Сергеевич.

— Не знаю, что именно ты задумал, но если рискуешь ты, значит, и я рискую — тобой.

Теперь пришла очередь Николая Сергеевича основательно задуматься. Он не хотел полностью раскрывать план перед сыном, но и договориться с ним без этого не мог. Впрочем, он был практически уверен, что расскажи он Василию хотя бы часть того, что так усердно скрывал, то вообще на этом деле можно было бы поставить крест. В конце концов он решил пойти на хитрость.

— А почему бы тебе не посоветоваться с Ниной? — чуть прищурившись, спросил он.

— Ей не золотой сундук нужен, а я, так же, как мне — она.

— Можно позавидовать твоей самоуверенности. Ты все же поинтересуйся: согласна ли она подождать тебя годик ради миллионов?

— Бесполезно, только обидится. Я хорошо ее знаю.

— Если она откажется — быть по-твоему, но если… — Он не договорил, а только многозначительно поднял вверх указательный палец.

— Тогда твоя душенька успокоится?

— Несомненно, — кивнул отец.

— Будь по-твоему, завтра же поговорю с Ниной, — пообещал Василий.

— Ты во сколько с ней встречаешься? — как бы между прочим спросил отец.

— Вечером, после работы, — без задней мысли ответил сын.

— Вот завтра окончательно и покончим с этим, только, чур, на попятную не идти, если девушка согласится, — на всякий случай предупредил Николай Сергеевич.

На том и порешили.

На следующий день Николай Сергеевич постарался сделать так, чтобы сын ушел на работу первым, и сразу же позвонил Колесниковой Нине, назначив ей встречу, и только после этого позвонил секретарше и предупредил, что задержится, даже перенес на час совещание.

Девушка вышла из подъезда и сразу узнала новенький «жигуленок» Груздевых, который те приобрели по возвращении из столицы, когда им вернули деньги, проигранные Василием в карты.

— Доброе утро, Николай Сергеевич, — поздоровалась она с отцом Василия, опускаясь на сиденье рядом с водителем.

— Здравствуй, Ниночка, — приветливо улыбнулся тот, но чувствовалось, что мышцы его лица напряжены и улыбка дается с трудом. Он плавно тронул автомобиль с места, вырулил со двора и на небольшой скорости повел его по центральной улице.

— Так получилось, что вчера Василий задержался у нас, — смущенно произнесла девушка, опустив глаза вниз и рассматривая свои туфли.

— Я по другому поводу хотел с тобой поговорить. — Груздев припарковал машину. — Скажи честно, любишь моего сына? — И он заглянул ей в лицо.

Колесникова покраснела, но глаз не отвела.

— Люблю, — голос ее прозвучал тихо, но отчетливо и твердо.

— А могла бы, если понадобится, подождать его длительное время? Скажем, полгода или даже целый год.

— Вы проверяете мои чувства на прочность?

— Ну что ты, я-то как раз в тебе не сомневаюсь, но обстоятельства складываются таким образом, что вам придется пройти испытание временем.

— Василию необходимо куда-то уехать? — заволновалась девушка. — Почему он сам не рассказал?

Николай Сергеевич закурил, открыл со своей стороны окно и выпустил дым на улицу.

— Не стану ходить вокруг да около. Ты очень хорошая девушка, я от всей души желаю вам с сыном счастья, но и вы должны приложить к этому кое-какие усилия.

— Я буду ему верной и послушной женой, — заверила Нина, понимая Груздева по-своему. — Но о каком конкретно испытании вы говорите?

— Василий никуда не уезжает, но все равно вам надо отложить свадьбу. Ты даже можешь видеть его с другой женщиной, но через год он вернется к тебе в новом качестве, это и есть твое испытание.

Нина посмотрела на Николая Сергеевича широко раскрытыми глазами.

— Он полюбил другую девушку?

— Как бы тебе это объяснить… — Груздев ненадолго задумался. — Тебе известно такое понятие, как брак по расчету?

— Конечно, но какое к нам это имеет отношение? — Но тут ее взор прояснился. — Я догадалась, с какой женщиной должна видеть Василия, вернее, поняла, что он обязан жениться по расчету, а через год вернуться ко мне. Это все из-за денег?

— Умничка, — улыбнулся Николай Сергеевич. — Рад, что мы нашли с тобой общий язык.

Но он ошибался в преждевременных выводах.

— Нам ничего не нужно, мы сами в состоянии заработать себе на жизнь. Да и не в деньгах счастье. Кстати, что по данному поводу думает Василий и почему сам не поговорил со мной?

— Он имеет противоположное от твоего мнение, — слукавил собеседник.

— Значит, он будет нежиться с другой женщиной, а я должна дожидаться своего суженого целый год? — Собеседница выпрямилась на сиденьи и гордо вздернула подбородок. Теперь она мало походила на кроткую и послушную девушку.

— Повторяю, что любит мой сын только тебя. Богатая, взбалмошная особа для него абсолютно ничего не значит. Но благодаря этому браку вы и мои внуки будете обеспечены до конца своих дней, и следующим поколениям еще немало достанется, — убеждал Груздев.

— Как бы, интересно, Василий отнесся к тому, если б я вышла замуж за богатого парня, а он бы прошел испытание верностью и годик подождал меня? И где гарантия, что его не затянет великосветская жизнь и он вообще не забудет о моем существовании?

Николай Сергеевич не ожидал встретить такого отпора и несколько растерялся.

— Стопроцентной гарантии ни в чем не бывает, но если бы ты взглянула на его временную избранницу, то поверила бы в гарантию и даже ревность и самолюбие обошли бы тебя стороной. До того она некрасивая, если не сказать — страшная, что кроме брезгливости других чувств не вызывает.