Наталья Михайловна не отрывала изучающего взгляда от Василия. Ее интересовала не внешность, а его поведение, характер, манеры. Гость сначала чувствовал себя неудобно под ее взглядом, но после двух рюмок расслабился и уже не просто отвечал на вопросы, а поддерживал непринужденную беседу. Скрывать ему было нечего, девушку он любил, считал, что никакая сила не способна их разлучить, поэтому не лукавил, а говорил честно.

С каждой минутой он все больше и больше нравился Наталье Михайловне, но сердце почему-то у нее все равно оставалось неспокойным.

— Очень вкусно, объеденье! — похвалил Груздев кулинарные способности хозяйки. И вообще после действия горячительных паров он сыпал комплименты направо и налево обеим женщинам, чем располагал их к себе все больше и больше. После двухчасового общения, понимая, что молодые люди не прочь побыть наедине, Наталья Михайловна куда-то засобиралась.

— Я оставлю вас ненадолго, — схитрила она.

— Уже девятый час вечера, — напомнила Нина.

— Заболталась с вами и совсем забыла, что меня ждет подруга.

— Завтра встретитесь.

Мать и дочь прекрасно понимали друг друга и вели диалог только ради приличия. Разобрался в ситуации и Василий, поэтому не вмешивался, ведь формальности соблюдались из-за его присутствия.

— Нет-нет, у нас с ней срочное дело, — бросила женщина уже на ходу. — На завтра переносить никак нельзя.

Гость и не заметил, когда девушка включила магнитофон. Мелодичная музыка заполнила комнату.

— Ну почему ты такой недогадливый? — произнесла Нина с некоторой долей кокетства, стоя перед Василием и покачивая бедрами.

Василий в недоумении посмотрел по сторонам, не понимая, что от него требуется.

— А я слышала, что все десантники — галантные кавалеры и не позволяют танцевать девушкам в одиночестве.

Намек был настолько прямой и открытый, если его вообще можно назвать намеком, что парень, стукнув себя ладонью по лбу, не мешкая присоединился к Нине. Сначала каждый двигался в ритме танца сам по себе, но затем руки непроизвольно потянулись друг к другу и сплелись. Ее нежные пальцы заскользили по пуговицам на рубашке партнера, а тот, в свою очередь, развязал пояс на платье. Непроизвольно, под воздействием коньяка и музыки, взаимного влечения и избытка переполнявших чувств, обнажались крепкие, стройные молодые тела. Они, не сговариваясь, опустились на ковер и уже не слушали музыку… Виктор Тимофеевич последнее время дома не жил, а Наталья Михайловна вернулась в половине второго ночи. Влюбленные уже в одежде, но в полной темноте сидели в обнимку на диване. Яркий свет, включенный хозяйкой, вернул их к действительности. Они одновременно зажмурились и лишь через некоторое время открыли глаза. Так не хотелось уходить из мира грез и освобождаться от объятий.

— Который час? — поинтересовался Василий, хотя настенные часы висели напротив него.

— Без двадцати два, — улыбнулась женщина. — Может, у нас сегодня заночуешь? Постелю тебе на диване, а мы в спальне ляжем.

— Нет. — И он поднялся. — Завтра на работу рано вставать. — Тут он вспомнил, что с ним о чем-то собирался поговорить отец, и сразу его движения стали более энергичными. Он поблагодарил за ужин, за приятно проведенный вечер, поцеловал Нину в подставленные губы и покинул гостеприимную квартиру.

Николай Сергеевич не спал и сетовал на сына. Лишь щелкнул замок входной двери, он направился в прихожую.

— Явился — не запылился, — упрекнул он Василия уже с порога.

— Виноват, — опустил тот подбородок и посмотрел на отца исподлобья.

— Виноват, видишь ли, он, — незлобно пробурчал Груздев-старший. И на этом их препирательства закончились, потому что разговор предстоял не из легких.

— Я познакомился с Нининой мамой, — сказал сын, усаживаясь в кресло.

— Потом расскажешь.

Василий посмотрел на отца с любопытством.

— Прежде чем коснуться серьезной темы, мне бы хотелось с тобой выпить водочки, граммов по сто, — предложил Николай Сергеевич.

— Я сегодня уже выпил, но если ты настаиваешь… — пожал сын плечами.

— Прошу, — поправил его отец, разливая водку. — За наше взаимопонимание, — произнес он тост. Они чокнулись и одновременно выпили, оба закурили, и Груздев-старший перешел осторожно к главному, ради чего до сих пор не ложился спать. — Для тебя, надеюсь, не секрет, что всю свою деятельность я веду ради твоего же благополучия, и единственная моя мечта, чтобы ты был счастлив. — После короткой паузы добавил: — Счастлив по-настоящему.

— Отец, мы с тобой не чужие, — помог ему Василий, — так что можно без предисловий.

— Постарайся понять то, что я сейчас скажу, — все равно продолжал подготавливать его Николай Сергеевич. — Вижу, что Нину ты любишь крепко, и несмотря на это…

— При чем здесь Нина? — прервал его сын, насторожившись.

— И несмотря на это, — повторил Груздев-старший, — предлагаю тебе жениться на другой.

— Это и есть то дело, о котором ты хотел серьезно поговорить?

— Да, но…

— Никаких «но». Извини, но любые доводы не помогут. Будь она хоть принцессой английской, все равно бы отказался. Я Нину люблю не просто крепко, как ты только что выразился, а каждой клеткой своего организма. Потерять ее — это и значит потерять счастье.

— Может, все-таки выслушаешь до конца? — начал терять терпение отец, но старался сдерживаться.

— Пожалуйста, — уступил Груздев-младший. — Только считаю себя обязанным предупредить, что напрасно теряешь время.

И он замолчал.

— Я не предлагаю тебе совсем бросить Нину, а только отложить женитьбу на определенный срок.

— Как это?

— Очень просто. Сначала ты женишься по расчету, и обещаю, что через год станешь свободным и если не самым состоятельным, то одним из самых состоятельных людей в городе. Не знаю как, но объясни все Нине сам. Если любит по-настоящему, то должна понять ради своих же будущих детей и внуков. — Николай Сергеевич старался придать голосу как можно больше убедительности.

— И кто же эта богатая невеста, которая через год отпустит меня да еще поделится богатством?

В тоне Василия скользила ирония.

— Татьяна Самойлова.

Василий посмотрел на отца, как на ненормального.

— Эта толстая и самодовольная девица? Ты шутишь?

— Тебе не обязательно ложиться с ней в одну постель. Я же сказал, что брак фиктивный.

— Я понимаю, что она не бедствует, но даже будь у нее миллион долларов, и то бы сто раз подумал…

— У нее будет миллион долларов, — перебил отец. — И даже не один десяток.

— Откуда? — не поверил Василий, и чувствовалось, что он заинтригован.