У чеченцев убито человек 50. Русские потеряли 1 убитого, 28 раненых (из них 2 казака ранены шашками), 5 лошадей убиты, ранены 16.

На Мичике в это время чеченцы отстроили батареи и возвели новые завалы. Разведка ходила и донесла, что строят по-новому и в случае атаки через Мичик русские попадут под перекрестный огонь.

Бакланов собрал 11 февраля в Куринском 9 рот пехоты, 7 орудий, 3 сотни 18-го полка, сотню гребенцов, сотню кизлярцев и свой 17-й полк.

На рассвете 12 февраля начали расширять просеку. Стоял сильный туман, горцы боялись засады и не лезли, не мешали валить деревья.

13 февраля Бакланов снова вывел войска к Мичику, сквозь туман увидел, что все канавы над оврагом у чеченцев заняты стрелками. Выползли они прямо на берег Мичика, чтоб хоть что-то сквозь туман видеть. Наблюдая за рубкой и поднявшись на известный всем из-за поединка с Джанемом курган, Бакланов, кроме того, разглядел, что батарея, на которой скрывался тогда стрелок, пуста. Немедленно был передан приказ сотне 17-го полка перейти Мичик, налететь и зажечь оставшиеся без прикрытия чеченские укрепления. Казаки поскакали старой дорогой, переправились выше просеки, налетели, зажгли и ускакали. Чеченцы не ожидали, переполошились. Бакланов сразу же отдал приказ пехоте переходить Мичик.

Чеченцы ждали атаки на редут, побежали из канав туда и пушки туда же потащили.

Остальная конница баклановского отряда, а за ней и пехота беспрепятственно перешли Мичик. Казаки заняли завалы, расчистили дорогу к редуту. Артиллеристы развернули 5 орудий, стали по редуту стрелять. Сам Бакланов взял 17-й полк и ракетную команду, взвод 7-й батареи и стал редут обходить. Чеченцы открыли частый огонь, но вскоре побежали. Казаки в погоне за ними обскакали редут, постреляли вслед бегущим. Но в самом редуте чеченцы засели крепко, отстреливались во все стороны. Бросать пехоту на штурм – много людей положишь.

Пожалел Бакланов людей и после того, как разметали завалы, отдал приказ уходить за Мичик. Ранеными потеряли за день 6 казаков (по другим данным, 1 казак ранен, 1 урядник контужен).

14 февраля снова чистили просеки и рубили лес вдали от Мичика. Чеченцы залегли на две версты по берегу Мичика, ждали, что Бакланов снова пойдет за реку. Так и не дождались, в 10 часов утра сами стали задираться, открыли огонь из орудия, убили 6 лошадей. Бакланов с 4 орудиями, ракетной командой и полком вылетел к Мичику. Три залпа – и заставил чеченское орудие прекратить огонь.

В 3 часа пополудни закончили рубить лес. Потери в тот день оказались ничтожными – 4 раненых. За три дня расстреляли 400 снарядов, 11 тысяч патронов и 40 ракет.

В тот же день войскам были объявлены 3 дня отдыха. За месяц дошли они до Мичика, перешли на левый берег и вырубили там лес от берега на 100, а вдоль по реке на 300 сажен.

Как награда за тяжкий труд пришло известие о производстве с 9 февраля 1852 года в офицеры лучших урядников – Михаила Концова и Ивана Зубова.

Порадовались Бакланов и офицеры, глядя на такую работу. А вечером к берегу Мичика подошел со своим воинством Шамиль, и чеченцы муравьями забегали по левому берегу, вновь возводя завалы и обновляя редут.

Что привело имама сюда?

В феврале 1852 года Барятинский стянул войска в Воздвиженское. Он готовился идти в Большую Чечню, разбить собранные там силы Шамиля, уничтожить обнаруженные в селениях средства к существованию и по просекам идти к Черным горам, там взять село Майортуп и от него пройти в Куринское укрепление. Путь представлялся весьма приблизительно, поскольку карт Чечни вообще не имелось. С горных хребтов можно рассмотреть леса и реки, а овраги, дороги и тропинки знают лишь проводники.

Шамилю, видимо, стало известно об этом плане, или он просто догадался о предстоящем маршруте новой экспедиции. По всей Большой Чечне, по Ичкерии, по Ауху собрал он ополчения. А кроме того, догадываясь о конечной цели экспедиции, решил перегородить Барятинскому выход из Большой Чечни к Куринскому, на Кумыкскую плоскость.

Батальоны Барятинского у подножья горы Хан-Калы до половины февраля рубили лес, нарочно привлекая Шамиля, чтоб неприятель выявил хотя бы приблизительно свои силы.

13 и 15 февраля рубили лес по берегам Джалки и на правом берегу вырубили поляну, «которая вела в глубь Большой Чечни – в места еще неведомые, интересные», но Шамиль не показывается, следил за русскими приготовлениями из глубины лесных трущоб.

Наконец, колонна Барятинского получила приказ готовиться к выступлению в ночь с 16 на 17 февраля. Солдаты взяли сухарей на 5 дней. Для раненых приготовили по одной повозке на батальон. Офицеры погрузили свое имущество на вьючных лошадей, чтобы не загромождать дорог телегами. Часть сил оставалась в лагере у Тепли, служить опорным пунктом. Известный Бата, очень ценимый Барятинским, взялся быть проводником. Ездил он в белой черкеске, для пущей важности на груди компас носил в виде золотого брелока на цепочке.

За 2 часа до рассвета 17 февраля войска выступили до реки Джалки, прошли лежащие у реки поселки. По новой просеке свернули к реке Хулхулау на Мескер-Юрт.

У аула были обнаружены чеченцами, которые подняли тревогу. В 9 утра прогремел первый орудийный выстрел.

За Мескер-Юртом дорога лежала ровная – поля, выгоны, кустарник. Противник не просматривался, только копны сена в шахматном порядке показывали, что местность обитаема. Следующий аул – Цацын – взяли после непродолжительной перестрелки. За Цацыном в версте лежал аул Эманы, а за ним – лес. Там уже поджидали, и среди волновавшихся толп виднелись аварские значки. В лесу чеченцы насели на левую цепь – 2-й и 4-й батальоны Куринского князя Воронцова полка, но те при помощи артиллерии отбились.

Дальше протекала река Хулхулау, и авангард начал через нее переправу. Когда авангард и главные силы переправились на правый берег, чеченцы дружно напали на арьергард, остававшийся на левом берегу. Батальон Тенгинского полка оказался под перекрестным огнем двух орудий. Но командовавший арьергардом полковник Веревкин подтянул свои пушки, открыл ответный огонь и прикрыл отход тенгинцев за реку.

За Хулхулау отряд стянулся к аулу Гельдиген и в виду противника отдохнул. Дальше дорога вела через овраг на Камзым-Юрт и Инди-Юрт.

Партия противника под тремя значками потянулась к Инди-Юрту, перекрывать дорогу, еще больше – 11 значков – нависало над арьергардом.

Под огнем перешли овраг. Солнце поднималось и играло на штыках. Войска перестраивались для дальнейшего марша. 4-й батальон Куринского полка, стрелки и саперы выдвинулись в авангард. Сразу за авангардом поставили обоз. Два батальона Тенгинского полка составили правую цепь, 4-й батальон Кабардинского полка и 2-й батальон Куринского – левую. Батальон «эриванцев» и два батальона «кабардинцев» под командованием полковника Николаи остались в арьергарде.

Николаи, восходящая звезда кавказских войск, был блондином среднего роста с рыжеватыми усами и черными глазами, черты лица имел благородные и приятные. «Сложен он был, как только что произведенный прапорщик». Год назад при взятии Шалинского окопа Николаи получил ранение в горло. Рана так и не зажила и отравила ему всю дальнейшую жизнь.