«Уймись, Такер», — чуть было не сорвалось с языка, но я вовремя спохватился и тоже расплываюсь в улыбке. Даже Такер помыкает моими губами.

— Смотри туда, — указывает пальцем в угол зала.

Надпись на висячей табличке гласит: «Стол забронирован для Арни Грейпа и его гостей».

Подхожу; там сидит наша семья. Все поднимают глаза. Ларри, Дженис и Эллен — с одного края. С другого — Эми и Арни. Мне остается только протиснуться в середину.

Подходит Такер и начинает вещать:

— В другое время вам бы пришлось стоять в очереди, чтобы сделать заказ. Но поскольку сегодня — день Арни, администрация предоставляет вам эксклюзивные условия. Вас будет обслуживать лучший сотрудник «Бургер-барна». Это Мэгги, — объявляет Такер.

Мэгги, четырнадцатилетняя шестиклассница и, по словам Эллен, дважды второгодница, появляется со своим блокнотиком, готовая у каждого принять заказ.

Эми зачитывает мамины пожелания. Мэгги быстро строчит в блокноте и, дослушав до конца, устремляется в сторону кухни.

— Мэгги! — Я вынужден ее окликнуть.

Останавливается.

— Ты должна принять заказы у всех присутствующих. Тот список — для нашей мамы. Эти блюда мы заберем навынос, они понадобятся нам только перед уходом.

Мэгги теряется, но потом до нее доходит, что к чему. Ф-фух… Принимает заказы у всех остальных. Когда подходит моя очередь, я мотаю головой.

Эллен командует:

— Гилберт, заказывай.

Ларри подхватывает:

— Я угощаю.

Эми говорит:

— Ты должен попробовать картофель «Сило»[13]. Ну или возьми хотя бы молочный коктейль.

Я заказываю «только воду», отчего все приходят в бешенство. Эллен что-то шепчет на ухо Дженис, та смотрит на мою рубашку, затем на мое лицо и начинает хихикать. Ларри подносит Дженис зажигалку, и сестрица выпускает дым в мою сторону.

— Есть ничего не буду, — говорю я.

Нам подают ужин; все приступают к еде, ахая и охая над каждым кусочком. Со всех сторон только и слышу: «Ням-ням» — родственники хотят, чтобы я пожалел о своем отказе.

Вспоминаю, как сказала Бекки: «„Сожаление“ — это самое невыносимое слово».

А на втором месте — семья. «Семья» — жуткое слово.

— Никаких сожалений, — говорю я, стараясь, чтобы это походило на правду.

У Дженис изо рта вылетела струйка молочного коктейля. Эллен подавилась картошкой фри. Ларри уставился на меня так, будто впервые услышал слово «жалеть». Арни залез под стол: у него выпал кружок маринованного огурца. Эми приступила к третьему бургеру. Единственная из всех, она улыбается. Раз сказано, что это лучший день, значит так тому и быть.

Из динамиков гремит:

— Уважаемые фермеры, друзья, «Бургер-барн» с гордостью сообщает, что в нашем банкетном зале сейчас присутствует уникальное, известное всей Эндоре семейство Грейп, которое отмечает восемнадцатилетие Арни Грейпа. Поэтому сейчас мы просим всех, кто сегодня пожаловал в наш ам-барн, спеть вместе с нами «С днем рожденья тебя».

Из-за угла появляется Такер с тортом, выполненным в виде коровы. За ним тянутся служащие «Бургер-барна» и толпа посетителей. Все останавливаются перед нашим закутком и вразнобой, хотя и от души, затягивают «С днем рожденья тебя». Арни прячет рот в ладонях — скрывает улыбку.

У Эми капают слезы, Дженис и Эллен подпевают, Ларри наблюдает с отстраненным видом.

Должен признаться, такая сцена застала меня врасплох. Этот хор включает человек пятьдесят. Теперь даже Арни подвывает, запуская в торт и облизывая пальцы, но никто его не одергивает, а мама, будь она здесь, пришла бы в восторг.

Пение повторяется до тех пор, пока Арни не задувает все свечи — с третьей попытки.

Этот второй за сегодняшний день именинный торт разрезает Эми и делит на всех. Протягивает кусок и мне. Я беру, но откусываю по чуть-чуть ровно два раза.

Извиняюсь и выхожу из-за стола. Пробиваюсь к стойке, где посетители делают заказы, и подзываю Такера.

— Спасибо, — говорю.

— Благодарить надо не меня, — отвечает он. — Благодарить надо «Бургер-барн». Я — лишь проводник его концепции. Таков стиль «Бургер-барна».

Такер мог бы вещать долго, но заметил, что у меня увлажнились глаза. Забеспокоился:

— Что такое? Что не так?

Тянет меня в служебное помещение; я стою там, где готовят картофель фри. Персонал старательно обходит мою застывшую фигуру; лицо я спрятал в ладони, но спина подрагивает. Такер проглотил язык. Дает мне постоять там, где я скрыт от посторонних взглядов.

— Это началось вчера вечером и… мм… не отпускает. Чувствую себя конченым идиотом, — говорю. — Просто конченый идиот.

Потом говорю ему спасибо.

— Не стоит благодарности, — отвечает он, — это моя работа.

Прошу у него бумажный носовой платок. Он протягивает мне стопку салфеток с логотипом «Бургер-барна». Промокаю веки и вокруг.

Из «Бургер-барна» едем домой. Впереди — Ларри с Эллен и Дженис. За ними Эми: транспортирует Арни на заднем сиденье своей «новы».

Перед поворотом Эми высовывает в окно левую руку и поднимает вверх большой палец.

Дома девушки сразу идут к маме — несут ей угощение. Арни приносит из гаража старый крокетный молоток. Бегает с ним по асфальту и со всей дури стучит по тем местам, где ему мерещатся муравейники: хоть в земле, хоть в трещинах асфальта.

Мы с Ларри на заднем дворе осматриваем батут. Я сажусь на сетку. Ларри идет к качелям. Предварительно дергает за веревки, проверяя конструкцию на прочность.

— Хмммм, — тянет.

— Ну и как тебе качели? — спрашиваю.

Ларри разглядывает свое изделие немного дольше, чем оно того заслуживает. Переводит взгляд на меня, чешет в затылке, чему-то смеется и поднимает глаза метров на десять-пятнадцать вверх — туда, где веревка держится за сук.

— Ларри?

— Хммммм.

— Как. Тебе. Качели?

Набрав полную грудь воздуха, отвечает:

— Покамест прочные. — Садится и смотрит ввысь.

— Помню день, когда ты туда забрался. Я в четвертом классе был, а ты уже в выпускном, большой человек. Мама запрещала туда лазать, Эми тоже опасалась, что ты разобьешься, но с тобой сладу не было. Помнишь, никто не верил, что такое возможно? Но ты это сделал. Помнишь?