— Буду!

Подошла к нему, пригладила его непослушные вихры, за которые, волнуясь, он постоянно хватался, затем поставила на стол тарелку с блинами, плошку с медом, чашку с горячим ельником. Надо признать, что привыкнув к здешнему напитку, я находила его хорошей и полезной альтернативой чаю.

— Там яда нет? — косо взглянул на меня хмурый Дельрен.

— Нет. Я спасителя ценю и берегу!

— Конечно, вдруг еще пригожусь.

— Тьфу на тебя! — я на всякий случай перекрестилась и очертила на груди очертила защитный круг.

— Может, станешь прежней? — вздохнул он, нехотя макнул блинчик в мед, однако приступать к трапезе не спешил. У бедняги от ревности даже аппетит пропал. Но ничего-ничего, хлебни сам, чем меня потчевал. Пытаясь скрыть нотки злорадства, отвернулась к плите и выдержанно ответила:

— Зачем? Чтобы потом в один прекрасный день узнать, что ты от «разнообразия устал» или что надумал жениться?

— Ты против, чтобы я женился?

Его взгляд спиной ощутила. Повернулась, держа в одной руке сковороду, посмотрел на нее, на него, а потом выдохнула и просто смазала дно маслом.

— Нет. Делай, как считаешь нужным, — голос мой все-таки дрогнул.

— А ты будешь принимать цветы от Маглеба и остальных?

— Ты по свиданиям с Зельной ходил, мило общался, ухаживал, а я тоже хочу…

Он подошел ко мне и, на удивление, обнял.

— Ну что ты хочешь? То, с Зельной и другими, — помолчал, смущаясь признаваться,

— было неискренним.

— Хочу чувствовать себя любимой. А потом захочу семью. Но ты сам сказал: этого между нами никогда не будет.

Дельрен вздохнул.

— Да мало ли, что говорил?

Посмотрела на него из-под ресниц.

— А знаешь, как много обидных слов ты наговорил мне!

— Но ведь все меняется. И мы меняемся.

Обнял меня, и я опустила голову ему на плечо.

— Если думаешь, что я готова после всех бездействий простить Маглеба, — нет. Что обращу внимание на Сарнара? Тоже нет. Однако и быть рядом с тобой вещью — не хочу. И боюсь, что в один день пойму, что быть любовницей тоже больше не смогу.

— Ты так хочешь замуж? — в его словах послушалось веселье.

— Пусти! — толкнула Дельрена в грудь. — Пойду, полюбуюсь цветами!

— Цветы цветами, а про привязку не забывай! Я твой избранник! — он довольно улыбнулся.

— Какая-то неправильная привязка, — пробормотала я. — И вообще, я обиделась! — снова попыталась уйти, чтобы не поругаться, но Дельрен не выпускал меня и, целуя в шею, допытывался:

— Так какие цветы ты любишь?

* * *

Не знаю, что на Дельрена подействовало, возможно, ревность и соперничество. Теперь, приходя с работы, он дарил мне подарочки, цветы, мы даже начали выходить в город под ручку.

Сегодня у нас даже состоялся променад по набережной.

— Элиос приглашает посетить его усадьбу. Поедем?

— Да! Рада любой возможности вырвать из дома.

— Поиски аптекарши продолжаются, и я не хочу рисковать. Вряд ли ко мне в спальню залезет еще одна хорошенькая оборотница, — подмигнул, а я развернулась и стукнула его кулаком по плечу. Дельрен расхохотался и крепче притянул к себе. Даже угрожать ненавистными параграфами из кодекса не стал.

— Но разве это не правда?! — не унимался он, продолжая поддевать. Нравится ему выводить меня из себя. Мазохист какой-то! — И очень рад, что ты не промахнулась окном!

Ох, чувствую, что все-таки доведет меня до членовредительства! Языка!

Почти лунье вы жили мирно. После того, как Дельрен вытащил меня из неприятностей, я почувствовала к нему доверие и сама стала вести себя мягче. И он тоже перестал быть колючим и на каждом шагу демонстрировать свою властность. Если бы не ограничение вы выход из дома, я бы чувствовала себя счастливой. Я даже скопила необходимую сумму, чтобы пройти обучение у здешнего парикмахера.

Дельрен знал о моем желании работать, не отговаривал, однако предупредил, что пока меня желают заполучить каждый клан города, надеяться мне не надо что.

— Но я же с тобой! — напомнила ему, и он тяжко выдохнув, устало ответил:

— Альен, давай хотя бы немного поживем спокойной, скучной жизнью? Позже я найму тебе мастера, и он будет обучать тебя на дому. Но позже, хорошо? Пока заверши курсы.

Не так планировала, но хотя бы что-то. Но отравлял жизнь страх, что я привяжусь к Дельрену еще сильнее, а он потом решит жениться на невесте своего круга. От одной мысли об этом мне становилось невыносимо.

И сегодня я была не в духе. Дельрен заметил это и предложил прогуляться.

Мы вышли из дома, и я, как на свидании, шла с ним под ручку, но настроение только падало.

— Мне тут не нравится! — призналась, как только вышли на Цветочную улицу. Так перед глазами и стоит, как он здесь с Зельной прогуливался.

— И куда свернем? — растерялся Дельрен, понимая, что куда ни пойдем, лучше не будет. Мы три раза тогда сталкивались. — Давай, поедем к набережной?

Мы недалеко ушли от дома, поэтому вернулись и уже скоро сели в скаперт и поехали.

При виде нас горожане перешептывались, но Дельрену все ни по чем. Он чинно шел, рассказывая про Акольм, расспрашивал про мой мир. По пути купил красивый букет, который вкусно пах, а потом неожиданно огорошил:

— Я решил жениться.

У меня кровь отхлынула от лица.

— Поздравляю, — выпалила через силу и повернулась, чтобы уйти, не показывая боли и слез, но не смогла вырвать руку.

— Даже не поинтересуешься, на ком?

На нас оборачивались прохожие, но Дельрен, невзирая на назойливое внимание, крепко держал меня. Я отчаянно пыталась вырваться, и тогда он шепнул:

— На тебе, глупышка!

Я вздрогнула от неожиданности.

— Ты сам сказал, что никогда не женишься! — губы дрожали, и язык не желал слушаться. Да и я растерялась и, как болванчик, недоверчиво верчу головой. Это розыгрыш. Жестокий розыгрыш!

— Да мало ли что я говорил!

— Твоя семья не примет меня!

— Примет, — он взял мою вторую ладонь и коснулся губами. Так и целовал то одну, то другую руку, успокаивая. Вокруг нас собралась толпа зевак, а он делает вид, что не замечает зевак. — Пойдем в кофейню, и я расскажу кое-что забавное, — обнял за плечо и потянул за собой. И я пошла.

Уже скоро мы сидели в уютном заведении, в тихом уголке, где пахло выпечкой, корицей, специями и шоколадом. Я сжимала руками горячую чашку и молчала. Дельрен тоже. Только его поджатые губы выдавали, что он волнуется.