— Киан, неужели тебя ничему все это не научит? Умерь свой пыл, агрессию и угрозы. Прекрати делать поспешные выводы, не разобравшись в ситуации. Я не желаю зла Амелии. И поверь, ты должен боготворить меня и благодарить за то, что я спас ей жизнь.

— Она в реанимации, врачи сражаются за ее жизнь. Ты это называешь спасением? Ты был там вместе с Домеником, и вы оба ввели яд в кровь моей жены.

— Отпусти меня. И быть может, я расскажу тебе правду, пока ты не подавился поверхностной информацией. Убить здесь ты меня все равно не сможешь, — его взгляд лениво обводит больничный коридор, а мои пальцы на вороте его рубашки автоматически разжимаются.

— Так гораздо лучше, — Дэниел медленно поправляет свою чертову рубашку, словно блядь, важнее этого действия, в жизни сейчас ничего нет.

— Почему не стоит? — у меня зубы сводит от гнева, но я, копируя соперника, тоже превращаюсь в мистера Самообладание.

— Не ввел я Амелии никакой яд. Иначе бы не вышли игры разума, — с одержимым блеском в глазах, лениво заявляет Кинг. — Хотя с Домеником на яд договоренность была. И ряд других, которые я науршил. До самого конца, старик Ди Карло думал, что мы с ним играем на одном поле и за одну команду, — пренебрежительно фыркает Кинг. — Так интересно было наблюдать за тем, как это старикашка строит из себя хозяина положения, впервые за годы, вырвавшись со дна. Такой важный, напыщенный. Когда в руках чья-то жизнь, все становятся такими уверенными в себе и сильными. Вкус власти дурманит…как и обладание этой вещицей, — из-под опущенных ресниц, Кинг бросает свой искрометный взор на «цветок бессмертия».

— Что значит, не ввел яд? Объясни по порядку. Почему тогда Амелия находится на грани жизни и смерти?

— Я блефовал перед Домеником. Делал вид, что выполняю все по нашему плану. Но, правда, в том, что я вступил в эту игру с целью заполучить цветок, а не уничтожить Мию. Поэтому, я разыграл спектакль со скорпионом, но он Мию не кусал, лишь пробежал по ее коже…Скорпи хороший. Он слушается меня. А потом началось самое интересное: Мия его увидела. Проведя пальцем по её нежной коже…

— Еще раз так скажешь о моей жене, я все-таки убью тебя, — рычу я, едва сдержавшись, чтобы не придушить его у этой чертовой больничной стены.

— Я оставил на ней секрецию одного интересного муравья. Вроде как безобидного, но выделяющего специальную жидкость, оставляющую ожоги, которые жутко болят и зудят…приятного мало, но для жизни не опасно. Мия, разумеется, поверила, что след на ее руке — это укус скорпиона. И запаниковала. А дальше её мозг сделал все за меня. Паника рождает в организме реакции, так похожие на последствия скорпионьего яда: удушливый жар, повышение температуры, озноб…и прочие любопытные совпадения, — на протяжении монолога Дэниела у меня несколько раз появилось острое желание посоветовать ему психиатра. — Так что. Ничего я Амелии плохого не сделал. Наоборот, спас её от твоего папочки. Разумеется, я возьму за свои услуги по спасению все, что мне причитается.

— Ты его не получишь, — поспешно прячу препарат в карман.

— Получу. Я всегда получаю все, что хочу, — растягивая слова, произносит Кинг.

— Получается, у нас больше общего, чем мне хотелось бы, — отрезаю я.

— Я немного перегнул с запугиванием Мии скорпионом, каюсь. Хотя его укус не смертелен, о чем Ди Карло разумеется не знал.

— Тогда почему она в больнице? Что с ней черт подери делают вот уже несколько часов? Почему меня к ней не пускают?

— Беременность, длительный стресс, ужасающий долгий перелет для девушки в её положении. Я не силен в этих вещах, но у нее повысилось давление, упали какие-то показатели в крови, и она лежит под капельницей. Повышенное внимание к ней связано с ребенком. Сначала мы долго ждали очереди, пока я не договорился, принять её без страховки. А потом врачи начали проводить исследования, чтобы исключить угрозу для жизни малыша. По последней информации, что я слышал…кстати, для этого мне пришлось представиться братом Мии, все под контролем. Просто больница переполнена, поэтому тебе, скорее всего никто и ничего нормального не объяснил.

— Я хочу услышать все то же самое, но от врача.

— А вот и он, — Дэниел кивает в сторону вернувшегося Агуса. Но он проходит мимо нас, исчезая в палате Мии. Когда его фигура скрывается за дверью, мне стоит огромных усилий, чтобы не рвануть за ним. Через десять минут молчания и обменом воинственными взглядами с Кингом, Агус выходит в коридор в сопровождении двух медсестер.

— С Мией все в порядке, — его губы трогает обнадеживающая улыбка. У меня настолько отлегло от сердца, что я чуть было не увидел нимб над головой врача и хор из ангелов за его спиной. — У неё есть небольшие проблемы с давлением, длительный перелет спровоцировал ряд нежелательных последствий, которые нам удалось оперативно стабилизировать. Мы провели тесты и поставили капельницу глюкозы. К утру я получу результаты всех анализов, и мы поговорим еще раз. Прямой угрозы для жизни их обоих нет. Утром вы можете ее навестить. Сейчас Амелии нужно поспать.

— Вы уверены? Агус, я прошу вас…

— Сэр, меня ждут другие пациенты. На данный момент состояние Амелии более чем стабильное.

— Повторите.

— С ней все хорошо, Сэр, — врач нажимает на кнопку пульта, зажатого в его руке, и жалюзи за стеклом начинают автоматически подниматься вверх.

Весь мир для меня исчезает.

Как полный идиот, прижимаюсь лбом к стеклу, глядя на свою девочку. Такую…измученную и чертовски сильную.

Самую невероятную и желанную.

Беременную моим ребенком.

Черт…час назад я был в настоящем аду, а сейчас, кажется, подлетел до рая. До облаков, уровня моей птички.

Мое сердце сжимается, когда я вижу, как ее пальцы легонько шевелятся. Я даже вижу, как дрожат ресницы Мии. Как она распахивает глаза, словно чувствует мой взгляд.

Самое время дать обещание и навсегда взять на себя ответственность.

Один долгий выдох оставляет поле для моего сообщения для Мии на больничном стекле.

И сейчас мне плевать, что в глазах Дэниела Кинга я буду выглядеть сентиментальным придурком, но на нем я пишу:

«Прости меня.

Я люблю тебя.

И потрачу жизнь, на то, чтобы сделать тебя счастливой».

Нет, не так.

Зачеркиваю «тебя», и пишу «вас».

Мия резко отворачивается. Моя гордая птичка. Медленно поворачивая голову ко мне, она смотрит на меня взглядом, произнося одними губами: «Обещаешь?»

«Любой каприз, принцесса», — улыбаюсь, замечая, как уголки еъ(ее) губ с неохотой ползут вверх. А потом девушка вновь отворачивается, закрывая глаза.

Что ж, ей действительно нужно поспать. Меня хватает примерно на час, потому что по истечению шестидесяти минут, я плюю на правила, и нелегально проникаю в ее палату.