Меня бросает то в холод, то в жар, пока подсознание рисует одну картинку, страшнее другой.

Захрипев от ярости и отчаяния, я отворачиваюсь от стойки регистрации и перехожу к противоположной стене, мягко прикладывая лоб к прохладному бетону. Пытаюсь дышать ровно, концентрируюсь на лучшем исходе событий, избавляясь от паники.

Она умирает. Ты во всем виноват.

Ты, Киан.

Кровь твоей любимой навсегда останется на твоих руках.

Ты вел себя, как последняя скотина. Как ничтожество. Ты фактически не отвечал ей. Она предпочла сбежать, она предпочла смерть, лишь бы не быть с тобой. Ты никогда не сможешь заставить сиять её ярче. Ты тушишь ее свет, губишь, поглощаешь…потребляешь. И не меняешься. И вот, ты на долбанном краю. Снова. Приятно? Сердце стучит так бешено.

Привет, я — твое чувство вины. И я буду пожирать тебя изнутри каждый день, каждую секунду, если Мия не выживет.

Привет, я — агония, боль. И я дам тебе понять, что смерть, которую ты нес в этот мир, вернется к тебе…через много лет, когда ты осознаешь, что вечная, но пустая жизнь и движение по пути разрушения — хуже.

Привет, я — любовь. И я подарю тебе осознание вечной, бесконечной и безусловной любви…к которой ты больше никогда, слышишь? Никогда, не сможешь прикоснуться.

Эти голоса пульсируют в голове, оголяют изможденные нервы.

— Нет, — мотнув головой, облизываю пересохшие губы. — Мия.



Внезапно, я слышу гул голосов. Взволнованный гомон врачей. Две девушки в форме во главе с мужчиной быстрым шагом направляются вперед по коридору. В руках одной из женщин — нечто, напоминающее капельницу с неизвестным раствором и стойка с приборами.

Кровь в лед превращается. Нехорошее предчувствие разрывает на части, разбирает на атомы.

Ко мне подходит Мадэ, ее взгляд полон печали и искреннего сочувствия:

— Сэр, я не врач. Мне ничего толком не объяснили, так как все силы сейчас идут на наблюдение и спасение вашей жены. Вы можете пройти к сто четырнадцатой палате. Она там. Это все что я знаю. Внутрь вас не пустят. Ждите информации от лечащего врача. Если хотите, можете подождать там или в общей зоне с кофе и телевизором, — её последнее предложение я практически не слышу.

Спасение вашей жены.

Секунды становятся вечностью возле этой проклятой двери. На каждом этаже больницы дежурит охрана. Решать все насилием я уже не могу и не хочу. Это не значит, что я опускаю руки и выбираю бездействие. Я просто не хочу, чтобы меня вытолкали из больницы, и забрали в тюрьму в чужой стране, которая очень странно реагирует на взятки. Это в Нью-Йорке у Морте везде договоренности. Многие из тех, кто идут нам на встречу, делю это из страха.

А здесь…я ничего не могу решить.

Могу только смиренно ждать. Задыхаться от собственного бессилия и полностью переоценить свою жизнь. Я сбился со счету, сколько клятв дал миру в обмен на жизнь Мии.

Наконец, я нахожу себе место на стуле буквально напротив палаты Мии, и, вцепившисьпальцами в подлокотники кресла, просто жду. Одно из двух — либо я дождусь новостей о своей жене, либо сгорю здесь в немой агонии своих чувств, которые не имею права выплеснуть сейчас.

Мой взгляд устремлен в прозрачное стекло, за которым, я могу увидеть, что происходит внутри. Но обзор на происходящее в комнате закрывают жалюзи.

— Простите, вы мистер Кинг? — меня окликает голос. Я подскакиваю со стула, направляясь к мужчине, явно причастному к спасению жизни Мии. Не заметил: вышел ли он из её палаты, или пришел со стороны?

Я не чувствую ног и рук. Только сердце, тарабанящее по изнанке ребер. Парочка, наверное, уже сломались. Плевать…

Лицо врача нечитаемое. Внутри нарастает девятибалльный шторм, порожденный вселенским отчаянием. Нет. Нет. Он же не скажет мне этого…

— Скажите мне. Умоляю, скажи мне. Пустите меня к ней. Она моя жена. Мне нужно ввести лекарство, без которого она погибнет, — приближаясь вплотную к мужчине, сквозь зубы умоляю я.

— Не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Сейчас к Амелии нельзя. И всеми необходимыми лекарствами мы ее уже обеспечили. Они справятся, пока присядьте, — наспех похлопав меня по плечу, заявляет врач. Читаю имя на бейдже — Агус Салим. Огибая меня, Агус собирается пройти дальше, спеша к другим пациентам, но я резко и агрессивно одергиваю мужчину за локоть.

— Постойте. Вы не объяснили мне. В каком она состоянии? Что с ней? Что значит они? — мой голос окончательно садится, когда в душе, в мозгу и сердце, одновременно пролетает ужасающая догадка. Ужасающая тем, что рисковал я не только жизнью Амелии…

— Я тороплюсь, сэр. Когда все процедуры будут закончены и пациентку можно будет навестить… — мне кажется, или он не уверен, в том, что этот момент наступит?!

— Мы вам сообщим. Вам не положено здесь находиться. Мадэ сказала, что вы были очень взволнованы и настойчивы, поэтому я позволил. Поэтому соблюдайте правила поведения в медицинском учреждении и сохраняйте спокойствие.

— Что значит они?! Вы не сказали, — едва сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть врача, сходя с ума от ожидания ответа.

— О…вы не знали? Ваша жена и ваш ребенок. Вы ведь муж Амелии Морте? Сейчас мы проверяем, все ли в порядке с малышом, — мой рот открывается.

И закрывается, так и не в силах ничего произнести. Агус спешит вперед по коридоре, оставляя меня наедине с этой новостью.

Я теряю равновесие где-то внутри, хоть и ноги мои твердо приклеены к полу. Настолько, что я не замечаю, как врача отзывают, и он с удовольствием пропадает в одной из комнат коридора.

Ваша жена и ваш ребенок.

С трудом сглатываю, пока тело бьет едва заметная нервная дрожь.

Так значит, этот ублюдок сделал так, чтобы скорпион ужалил мою беременную жену? И сейчас врачи борются не только за ее жизнь, но и за жизнь моего ребенка?!

Мия возненавидит меня, если потеряет его. И это будет оправдано. Я сам себя не прощу.

Никогда в жизни я не желал ничего так сильно. Больше всего на свете. Только бы все было хорошо, в порядке. Только бы они пришли в норму. Только бы увидеть глаза Амелии, прижать к себе и пообещать, что никогда подобного дерьма в ее жизни больше не случится.

Моя рука автоматически тянется к внутреннему карману пиджака. Я достаю песочные часы, за стеклянными стенками которого поблескивают крупицы вулканического порошка. Стоит лишь в голове промелькнуть безумной мысли, как я слышу со стороны очередное:

— Не стоит, — поднимая взор, я нахожу им Дэниела Кинга, что появляется передо мной так бесшумно, словно он телепортировался из воздуха. — Не стоит этого делать, Киан. Это ей не нужно сейчас.

— Ты, — резко хватаю Кинга за ворот рубашки и хладнокровным рывком прижимаю к стене больницы, приподнимая над полом. — Ты что тут делаешь. И кто тебе дал право, раздавать мне советы? Ты сделал это с Мией. И очень опрометчиво с твоей стороны появиться здесь. Спасибо, что сэкономил мне время на твои поиски.