— Ну конечно же, найдется!

Но, увидев дом тем же вечером, Джек вовсе не остался уверен,что одобряет эту покупку. Он признал, что место замечательное, но, на еговзгляд, слишком уж женственное.

— И как ты можешь говорить такое? Здесь же нет ничего,кроме стен и пола.

— Не знаю. Я просто так чувствую, может быть, потому,что знаю, что это твой дом. — Он обернулся к ней, сразу погрустнев. —Прости, Тэн, он прекрасен. Я совсем не хочу омрачать твою радость.

— Все в порядке. Я сделаю его удобным и уютным для насобоих.

В тот же вечер он пригласил ее на ужин, и они проговорилинесколько часов: о ее новой должности, о «судейских курсах» в Окленде, которыеона должна будет посещать в течение трех недель, живя в гостинице вместе сдругими только что назначенными кандидатами. Все вдруг оказалось таким новым иволнующим, она уже много лет не испытывала такого подъема.

— Похоже, что жизнь начинается заново, не такли? — Глаза ее сияли, когда она смотрела на него, а он улыбался в ответ.

— Догадываюсь.

Потом они поехали домой и занимались любовью, и, казалось,ничего существенно не изменилось. Следующую неделю Тана потратила наприобретение мебели для нового дома, завершение сделки и покупку нового платьяспециально к церемонии введения в должность. Она даже пригласила мать, но Артурсебя плохо чувствовал, и Джин не захотела оставлять его одного. Но Гарри будет,и Аверил, и Джек, и все ее друзья и знакомые, которых она приобрела за долгиегоды. В конце концов набралось около двухсот человек, все они были нацеремонии, а потом Гарри устроил для нее прием в «Трейдер Вике». Это было самоеграндиозное празднество в ее жизни. Тана смеялась и целовала Джека добруюполовину вечера.

— Похоже на свадебный пир, правда? — Он рассмеялсяв ответ, и они обменялись понимающими взглядами.

— Слава богу, даже лучше! — Они снова засмеялись,он танцевал с ней. Оба были слегка пьяны, когда вернулись домой той ночью, а наследующее утро она начала заниматься на курсах судей.

Тана жила в гостинице, в предоставленной ей комнате, ипланировала проводить выходные в Тибуроне с Джеком, но всегда находились дела вновом доме: надо было наблюдать за покраской, установкой осветительных приборов,поставить только что привезенную кушетку, поговорить с садовником, и первые двенедели она ночевала в городе, когда не была занята на курсах.

— Почему ты не приедешь ночевать ко мне? — в ееголосе звучали жалобные нотки. Она казалась раздраженной. Джек не виделся с неймного дней, но это было нормально для тех событий. У нее была еще уйма дел.

— У меня тоже очень много работы, — его ответпрозвучал резко.

— Но ты можешь взять дела с собой, милый. Я приготовлюсуп и салат, а ты можешь воспользоваться моим кабинетом.

Он обратил внимание на местоимение «мой», и это ревнивозадело его, как все задевало в эти дни, но у него и правда было очень многоработы.

— Ты понимаешь, как это хлопотно — таскать с собойработу в чей-то дом?

— Я для тебя не «кто-то». Я — это я. И ты тоже живешьздесь.

— И с какого же времени?

Его тон причинил ей боль, и она отступила. Даже ДеньБлагодарения прошел напряженно. Этот день Тана и Джек провели с Гарри, Аверил идетьми.

— Как твой новый дом, Тэн? — Гарри был счастлив отвсех перемен в ее жизни, но она заметила его усталый и изможденный вид. Аверилтоже казалась какой-то неестественной. Это был тяжелый для всех день, и дажедети хныкали больше обычного, а крестник Таны и Джека почти весь день плакал.Она облегченно вздохнула, когда наконец они поехали в город, а Джек, сидя вмашине, замкнулся в молчании.

— Ты рада, что у тебя нет детей? — с этими словамион обернулся к ней, а она улыбнулась.

— В такие дни, как сегодня, — да. Но когда все ониодеты и так милы или крепко спят, а ты видишь, как Гарри смотрит на Эйв…

Иногда кажется, что было бы здорово иметь все это… — Танавздохнула и посмотрела на него. — Впрочем, я думаю, что не смогла бывынести этого.

— Прелестно бы ты выглядела на судейской скамье свыводком детишек, — саркастически заявил он, а она рассмеялась.

Последнее время Джек был с ней резок. Она заметила, что онведет машину в город, а не в Тибурон, и удивленно на него посмотрела.

— Мы что, едем не домой, любимый?

— Конечно… Я думал, ты хочешь в свой дом…

— Мне все равно… Я… — Она набрала побольше воздуха: этонадо было сказать немедленно. — Ты в бешенстве из-за того, что я купиладом, да?

Он пожал плечами и продолжал вести машину, не отрывая глазот дороги.

— Полагаю, что ты должна была сделать что-то в этомроде. Я просто не подозревал, что ты совершишь именно это.

— Да что я такого натворила? Купила маленький домик,потому что мне необходимо жилье в городе, — только и всего!

— Просто я не думал, что ты хочешь владеть чем-то, Тэн.

— Какая разница — принадлежит это мне или я простоарендую? Это хорошее вложение капитала. Разве мы не обсуждали что-то в этомроде?

— Да. И решили не делать этого. Почему ты хочешьпривязать себя к чему-то постоянному? — Мысли об этом все время роились в егоголове. Он был так счастлив, когда они снимали дом в Тибуроне. — Раньше тыникогда так не думала.

— Иногда все меняется. Это как раз имело смысл нанастоящий момент, и я сразу влюбилась в этот домик.

— Да я знаю, знаю! Может быть, именно это и беспокоитменя больше всего. Он настолько «твой», что не «наш».

— Ты предпочел бы купить что-нибудь совместно? —Но она слишком хорошо его знала и не удивилась, когда он отрицательно покачалголовой:

— Это осложнило бы и твою, и мою жизнь. Ты знаешь это.

— Но не может же все всегда быть просто. И как бы тамни было, я думаю, что все идет чертовски хорошо. Мы самые не обремененныепривязанностями люди на свете.

Они сознательно так поступали. Ничто не было незыблемым,высеченным из скалы. Все связи могли быть порваны за несколько часов. Или таким казалось. По крайней мере, они постоянно говорили об этом в течение двухлет.

Тана продолжала:

— Черт побери, я привыкла иметь квартиру в городе.Подумаешь, великое дело! — Но дело было не в доме, а в ее новой должности,как она стала подозревать несколько недель назад. Его беспокоила шумиха вокругнее, пресса… Он мирился с этим, пока она была только помощником прокурора, ивдруг… судья!.. Ваша честь!.. Судья Робертc. Она замечала выражение его лицакаждый раз, когда кто-нибудь так обращался к ней. — Знаешь, Джек, это ивпрямь несправедливо по отношению ко мне — все так воспринимать. Я ничего немогу поделать. Случилось нечто удивительное, и нам надо научиться жить с этим.Такое могло случиться и с тобой. Ботинок мог оказаться и на другой ноге, ты жепонимаешь!