— Он не ненавидит тебя, Тэн. Понимаешь, работа удручаетего. Кроме того, он так огорчен из-за меня в последние месяцы.

— Мог бы что-нибудь и рассказать, в конце концов!

— Я заставил Джека поклясться, что он ничего не скажет,так что не обвиняй его. А что касается остального, ты теперь важная птица, Тэн.Твоя работа важнее, чем его. Вот так обстоят дела. Тяжело для вас обоих, но емунадо привыкнуть к этому.

— Скажи ему.

— Я сказал.

— Он отыгрывается на мне за все, что произошло,ненавидит мой дом. Он стал совсем другим человеком.

— Да нет, он все тот же. — (Даже слишком веренсебе, по мнению Гарри. Он остался до сих пор приверженцем своих нелепыхпринципов: независимость, полное отсутствие каких-либо обязательств иликакого-то постоянства. Это была бесцельная, пустая жизнь, и Гарри говорил емуоб этом довольно часто, но Джек только пожимал плечами. Ему нравился его образжизни, по крайней мере до назначения Таны на новую должность. Вот это был длянего самый болезненный пинок под зад, и он не скрывал этого от Гарри.) — Можетбыть, он просто ревнует и завидует тебе. Это непривлекательная черта, но он жечеловек, в конце концов!

— Да когда же он повзрослеет? Или мне отказаться отдолжности?

Разговор об обыденных вещах был таким облегчением, будто ине было всего этого кошмара, будто она могла предотвратить его, разговаривая сГарри об отвлеченном. Как в былые дни… Как же они были прекрасны!.. Слезыподступили к глазам от этих воспоминаний…

— Конечно же, ни в коем случае не отказывайся. Простодай ему время. — Гарри внимательно смотрел на Тану, и что-то еще было вего взгляде. — Я хочу еще кое-что тебе сказать, Тэн. Две вещи. — Онсмотрел на нее так напряженно, словно его пожирал некий внутренний огонь. Онаощущала силу его слов, проникающих в душу. — Я не знаю, чего мне каждый деньожидать от завтрашнего дня, буду ли я еще здесь… буду ли… Две важные вещидолжен я тебе сказать. И это все, что я оставляю тебе, мой друг. Слушайвнимательно. Первое: благодарю тебя за все-все, что ты для меня сделала.Последние шестнадцать лет моей жизни были подарены мне тобой, тобой, неврачами, никем, кроме тебя. Ты заставила меня начать жить сначала и продолжатьжить… Если бы не ты, я никогда бы не встретил Аверил, у меня не было бы детей…— Теперь и на его глазах выступили слезы и медленно стекали по щекам. Тана быларада, что они встретились для обеда у нее в суде. Им необходимо было побытьвдвоем. — А теперь я перехожу ко второй важной вещи. Ты обманываешь себя,Тэн. Ты не знаешь, чего лишаешься, и не узнаешь, пока не получишь этого. Ты отгораживаешьсяот брака, обязательств и обязанностей, от реальной жизни, от настоящей жизни…не взятой взаймы, не арендованной или временной, какой-то в этом роде. Я знаю,этот дурачок любит тебя и ты любишь его, но он помешался на «длинном поводке»настолько, что боится еще раз совершить ошибку, а именно это и есть величайшаяиз ошибок! Поженитесь, Тэн… нарожайте детей… это единственное, что имеет смыслв жизни… единственное, что волнует меня… единственное, что я оставляю послесебя… неважно, кто ты и чем занимаешься. Если у тебя нет этого, если ты несделала этого — ты ничто и никто… ты только наполовину живая… Тана, необманывай себя, пожалуйста…

Теперь он плакал, даже не пытаясь скрыть слез. Он любил еетак сильно и так долго. Он не хотел, чтобы Тана была лишена того счастья,которое было у них с Аверил. И пока он говорил, ее мысли снова и сновавоскрешали перед ней бесчисленные взгляды, которыми обменивались Гарри иАверил, тихую радость, смех, который, казалось, никогда не прекратится… Атеперь вот совсем скоро умрет и этот смех. В глубине души Тана всегдачувствовала, что все сказанное им — правда, она хотела и для себя того же, содной стороны. Но, с другой стороны, она просто панически этого боялась… Да ивсе мужчины в ее жизни не подходили для этого… Йел Мак Би… Дрю Лэндс… а теперьДжек… и совершенно не запомнившиеся между ними. Не было совсем никого, кто могбы настолько быть ей близок. Может быть, смог бы отец Гарри, но это было такдавно…

— Если только появится такая возможность, хватайся занее, Тэн. Откажись от всего, если будет необходимо. Но если это будетнастоящее, тебе не придется ни от чего отказываться.

— Что ты предлагаешь мне сделать? Выйти на улицу сплакатом: «Возьмите меня замуж. Давайте наделаем детей»? — Они вместе рассмеялись,как бы на минутку вернувшись в старые времена.

— Да, ты, задница! Почему бы и нет?

— Я люблю тебя, Гарри, — слова выплеснулись самисобой, она снова расплакалась. Гарри крепко обнимал ее.

— Я никогда не исчезну на самом-то деле, Тэн. Ты знаешьэто. У нас с тобой слишком много всего, чтобы когда-либо потерять это… Ну, каку нас с Эйв, только в другом смысле. Я буду незримо присутствовать здесь,наблюдая за всем происходящим.

Они откровенно плакали вместе. Тана не представляла себежизни без него. И могла только вообразить, что испытывает Аверил.

Это был самый мучительный период в их жизни. На протяженииследующих трех месяцев они наблюдали, как Гарри угасает, и теплым летним днем,когда солнце сияло высоко в небе, ей позвонили. Это был Джек. В его голосезвучали слезы, и Тана почувствовала, что ее сердце остановилось. Она виделаГарри накануне вечером.

Теперь она навещала его каждый день, не важно, в какоевремя: вечером, в обед, а иногда даже до начала работы. Она не знала, какимхлопотным будет ее день, но от этих визитов не отказывалась ни за что. Вчеравечером Гарри держал ее за руку и улыбался ей… Он едва говорил, она поцеловалаего в щеку и вдруг подумала о госпитале, о том, что было много лет назад. Онаопять хотела встряхнуть его, вернуть к жизни, заставить бороться за жизнь спрежней силой, стать самим собой, каким он был раньше, но он уже был неспособен на такую борьбу. Легче было уйти.

— Он только что умер, — голос Джека сорвался, аТана разразилась рыданиями. Ей так хотелось увидеть его, только еще бы раз…услышать его смех… увидеть эти глаза. Целую минуту она не могла выговорить нислова, затем потрясла головой и задержала дыхание, чтобы подавить всхлипывания.

— Как Эйв?

— Кажется, она в порядке.

Неделю назад приехал Гаррисон и оставался с ними. Танапосмотрела на часы.

— Я приеду прямо сейчас. Все равно я объявила перерыв взаседании на вторую половину дня. — Она почувствовала его скованность приэтих словах, будто он считал их демонстративными. Но именно это она и сделала.Она была судьей муниципального суда, и она объявила перерыв. — А где ты?

— На работе. Его отец только что позвонил.

— Я рада, что он был там. Ты сейчас туда приедешь?

— Пока не могу. Чуть позже.

Тана кивнула, подумав, что, если бы она ответила так, оннепременно сказал бы ей что-нибудь неприятное, например, какой важной персонойона себя считает. Теперь уже нельзя было одержать победу над ним. И Гарри несмог смягчить его перед смертью, как ни старался. Он так много хотел сказать,многим поделиться с теми, кого любил. Все кончилось слишком быстро. Тана веламашину по Бэй-Бридж, слезы заливали ее лицо. И вдруг она как будто ощутила егорядом с собой и улыбнулась. Он ушел, но теперь он был повсюду. С ней, с Эйв, сосвоим отцом, с детьми…