еврей, призванный, как Моисей, провести людей через непреодолимое море безответных вопросов. Он мобилизует свой интеллект и добивается успеха, потому что жизнь даёт ему только один шанс. До тебя над этим проектом бился некий Джонсон. Он вовремя сообразил, что ему не по плечу и уволился. А я почему-то думаю, что ты справишься.

— Мне эти таблицы и формы скоро будут сниться, как Менделееву его периодическая система. А депрессия, пожалуй, уже началась.

— Молодой человек, ты мне очень симпатичен. Я не допущу этого. Я родился в Америке от чудом выжившего в Освенциме отца, которому удалось попасть сюда после освобождения, и матери, дочери нью-йоркского раввина. Папа, он, представь себе, ещё жив, мамы не стало в прошлом году. Так она мне, человеку нерелигиозному, да и как после ужасающей катастрофы можно верить в бога, внушила только одну заповедь: «возлюби ближнего, как самого себя». Это на первый взгляд она проста, на самом деле необычайно сложна, потому что требует полного переворота в душе. Если мы не будем любить и помогать людям, весь мир погрузится во зло. Ни один нормальный из живущих на земле не может желать такого исхода.

— Трудно изменить себя. Много в нас детерминировано, и наша защита выражается в неистребимом эгоизме.

— Верно. Ты представляешь, через какие муки мне пришлось пройти? Мама после меня не могла больше родить, и вся её любовь сосредоточилась на мне. А когда один ребёнок в семье…

— Да, мои родители вовремя спохватились и у меня есть сестра.

— Где она живёт?

— В Москве с родителями. Они через год-два приедут.

— Это правильно. Так вот, я, единственный сын, как-то почувствовал такое одиночество, что не пожелал бы никому. Моя жена Мириям меня поддержала, и у меня четверо детей. Они очень дружны. Это её заслуга. Ну ладно, давай-ка выкладывай свои вопросы. Или лучше я прочту тебе небольшую лекцию о финансах простыми словами.

— Буду тебе очень признателен. У меня сейчас такая путаница в голове.

— Евреи всегда были способны в денежных делах. Жизнь заставила развить мозги во враждебном им мире.

Леонард раздвинул занавеси на стене, и Санька увидел большую белую доску.

— Нет ничего лучше обычной школьной доски. Когда ты на ней рисуешь, сам начинаешь что-то понимать.

Полчаса он рассказывал, время от времени поднимая стакан воды и делая глоток или два. Вскоре в голове у Саньки стало проясняться, настроение его пошло на подъём и гримаса беспокойства на лице сменилась лёгкой улыбкой. Он уже начал задавать вопросы и вступил в игру, которой научили его шахматы.

— Теперь ты видишь, что финансы на самом деле весьма простая штука для нашего понимания. Народ преднамеренно запутывают, чтобы больше заработать. И чтоб боготворили.

— В общем, понятно, но существует масса деталей, множество методов расчётов, которые необходимо включить в систему.

— Ты разберёшься. У тебя, я вижу, достаточно усердия и мотивации. Готов помочь. Согласуй у моего секретаря встречу на воскресенье. Он лучше меня знает моё расписание.

— Спасибо, Леонард.

Санька попрощался и вышел из кабинета. При входе в отдел он увидел Эвелин, беседовавшую с начальником отдела, и украдкой поглядывавшую на него. Он поздоровался и направился на своё рабочее место. Через несколько минут Джастин подошёл к нему.

— Как продвигается проект? — спросил он.

— Неплохо.

— Со мной беседовала вице-президент. Для компании эта работа очень важна. Она хотела бы выслушать тебя. Дата встречи будет назначена в ближайшие дни.

— Надеюсь, я успею подготовиться, мистер Сакс.

Сегодня он ехал домой умиротворённый. После разговора с Гольдштейном алгоритм системы выстроился в его сознании, и чем дольше он стоял перед его внутренним взором, тем больше он утверждался в мысли, что понял главное. Вика сразу же почувствовала изменение в его настроении.

— Саня, наша дочь делает успехи. Сегодня она спела песню на английском «Happy birthday to you».

— Женечка, ты уже поёшь на английском?

— Да, папа. Мы поздравляли Серёжу с днём рождения.

— Этот мальчик недавно появился в её группе. Его семья месяца два, как приехала из Петербурга и поселилась здесь недалеко. Я познакомилась с Майей. Очень приятная интеллигентная женщина. Она преподаватель фортепиано. А муж — физик, кандидат наук.

— Я рад, что у тебя появились подруги. Алексей и Лена приглашают в гости в воскресенье. «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели», — воскликнул Санька и обнял жену. — Как ты себя чувствуешь? Наш сын не дерётся?

— Да всё хорошо. Ему, конечно, ещё рано толкаться. Но он растёт и мужает. Если у нас будет всё в порядке, то и у него тоже. Он всё понимает.

— А у нас и в самом деле всё нормально.

Шехтманы, действительно, жили недалеко. Они добрались до них минут за двадцать пешком, что для огромного Нью-Йорка считалось расстоянием совсем небольшим. Красивая широкая лестница, обрамлённая умело сколоченными солидными деревянными перилами, окрашенными в белый цвет, поднималась от тротуара к входной двери. Санька нажал на кнопку звонка, раздались чёткие шаги по дощатому полу и дверь перед ними открылась. В просвете двери стояла улыбающаяся хозяйка.

— Заходите, гости дорогие. Алексей сейчас появится. Он у себя в кабинете.

Их взору открылась довольно обширная гостиная, с мягкой мебелью посредине вокруг журнального столика, телевизором на деревянном шкафчике, большим абажуром на невысоком потолке и торшером возле кресла. Несколько картин на стене оживляли комнату сельскими пейзажами и букетом полевых цветов.

— У вас чудесная дочь, Вика. К сожалению, мы нашей дочери уже не очень нужны. Она ушла к подружке.

— Дети, Леночка, как птицы. Оставляют гнездо, как только научатся летать.

Давайте я тебе помогу. Гости это всегда большие хлопоты.

— Спасибо, у меня всё готово. Это было не трудно.

Мелодично скрипнула дверь, и в гостиной показался Алексей. С добродушной улыбкой на лице он подошёл к Саньке и пожал руку.

— Завтра нужно отдать материал на патентную экспертизу. Пришлось взять работу домой.

— «Откуда дровишки?», — спросил Санька.

— Ты себе не представляешь, сколько идей и изобретений. Эмигранты наши люди не глупые. Был бы в совке другой строй, страна процветала бы.

— Когда я проходил таможню среди книг нашли тетрадь в твёрдой обложке, похожую на книгу. А там были мои наброски к статье о новом методе расчётов на ЭВМ, который я предложил, когда ещё рассчитывал попасть в аспирантуру. Парень листает, смотрит то на меня, то в тетрадь и говорит, что такой научный материал не пропустит. Лезть в драку было бесполезно. Да и статья-то была опубликована, и я её переслал Диме в посылке.

— Молодец, Саня. С нашей мелыхой только так. Мы старались быть паиньками и честно служить