— Я пришла с вами поговорить, — ответила Катя.

— О чем мы можем говорить? Уходите.

— Чудовищные обстоятельства убийств, — сказала Катя. — Там, в Дятловке.

— Я не знаю, о чем вы. Убирайтесь, — Сусанна попыталась захлопнуть дверь.

Но Катя удержала дверь рукой.

— Пелопея была в этом доме. Ее парень убит. Я повторяю: обстоятельства его смерти чудовищны. И его мать тоже убита.

— Я ничего не знаю ни про какие убийства.

— Но там много нестыковок, — настойчиво продолжала Катя. — Там многое непонятно. Не сходится. Моего шефа и моего напарника потрясло то, что они увидели в доме. Они считают, что это она. Что она притворяется — сейчас и тогда. Что ее амнезия — это симуляция.

— Не верить людям — ваш главный метод. Когда нет доказательств, просто повесить все или на того, на кого удобно, или на кого укажут.

— Ошибаться могут все. Вы полгода жили бок о бок с потенциальной убийцей. С вашей домработницей Лихотиной. Вы забыли, что она сделала с дочерью вашей лучшей подруги?

— Я понятия не имела о ее прошлом. Регина мне никогда не рассказывала ни о своей юности, ни о конкурсе красоты, ни об этой бабе чокнутой. Что вы меня обвиняете, когда она сама десятки раз бывала здесь, разговаривала со Светкой? Она даже ее не узнала!

— Я не обвиняю вас. Я говорю, что ошибаться могут все. И мне кажется, мои коллеги с Пелопеей ошиблись. Я не знаю, в чем тут дело, я просто чувствую: что-то до сих пор от нас скрыто. Мы чего-то не знаем, может быть, самого главного в этом деле. Основного.

— Вы пытаетесь меня расколоть? Вызвать на откровенность? — Сусанна прищурилась.

— Нет. Я прошу вас мне помочь. Мне показалось, что, когда вы кричали там, на улице, вы сами пытались предостеречь нас от крупной ошибки. Непоправимой ошибки. Вы не хотели, чтобы Пелопея страдала. Но поймите, ее сейчас считают виновной в таких вещах, от которых стынет кровь в жилах.

Сусанна смотрела на нее, а потом шире распахнула дверь.

— Черт с вами, входите. Поговорим.

Она указала Кате куда-то в глубь огромной, прекрасно обставленной квартиры, где все свидетельствовало о вкусе, утонченности и богатстве хозяйки.

Катя миновала холл — отсюда двери уводили в гостиную и кухню. Рядом с кухней располагалась большая ванная, отделанная мрамором. Дверь ее была распахнута. Там царил полумрак и горели свечи. В воздухе квартиры стоял терпкий, пряный аромат благовоний.

Сусанна указала на просторный зал. Это была ее мастерская — богемный хаос и беспорядок.

— Садитесь, — хозяйка кивнула на диван, заваленный яркими подушками.

Она взяла из фарфоровой коробочки длинную ментоловую сигарету и закурила.

— Я ни про какие убийства ничего не знаю, — повторила Сусанна.

— Вы встречали парня Пелопеи по имени Артем? Старше ее, красивый мужчина. Он работал охранником в клубе.

— Нет.

— А ваша домработница Лихотина их вместе видела, и не однажды…

— Так и допрашивайте ее. Чего вы ко мне заявились на ночь глядя?

— Мне показалось, что, когда вы кричали на меня на улице, вы пытались мне что-то сказать. Нечто большее, чем оскорбления.

— Вам так показалось? — Сусанна выпустила из ноздрей дым. — И вы не обиделись на мои вопли? Вопли и ругань — это признак отчаяния. Вы не обидчивы? У вас толстая шкура полицейского? А вы такая молодая.

— Я не находила себе места всю обратную дорогу. И решила вернуться к вам. Я хочу услышать, что вы пытались мне сказать.

— Это не имеет никакого отношения ни к каким убийствам. Я про убийства вообще ничего не знаю. И я не это совсем имела в виду.

— А что вы имели в виду? Вы крикнули, что Пелопея пережила очень много, и так уже наказана сверх меры. Я так понимаю — своим увечьем, той страшной аварией. Вы сказали мне — там была и какая-то другая сторона. И что эта сторона тоже виновна. И что они все это преодолели — их семья.

— Я повторяю — это к убийствам не имеет отношения. Я говорила о другом.

— О чем?

— О чисто внутрисемейном деле. Неприятном. Если хотите — драме. Возможно, даже трагедии.

— Вы сказали, это случилось не сейчас и не тогда, а задолго до пропажи Пелопеи.

— Да, это выплыло на поверхность зимой. В новогодние праздники. Но Регина не одобрит, что я распространяюсь о ее семейных делах.

— Вы же хотите помочь — не нам, чертовой полиции, а ей — вашей подруге и ее дочери? Расскажите мне.

— Трагедия помочь не может. Там все было очень скверно в какой-то момент. Но они преодолели и это. Справились.

— Вы ведь не развод Регины с мужем имеете в виду? И не роман Платона с юной Феодорой, подругой Пелопеи? Это, как вы выражаетесь, выплыло гораздо позднее. А что выплыло тогда, в Новый год?

— Я снова заявляю, что это к убийствам не имеет отношения.

— Да, я верю вам. Но что произошло? Это было как-то связано с Пелопеей и… с кем? Кто другая сторона? Ее отец?

Сусанна смотрела на Катю, прищурившись от дыма.

— Там что-то было между ними, да? Я всегда думала, что… Платон ведь не родной ее отец, приемный, и… Ну, вы понимаете. Я права, да?

— Нет, не правы. Снова полицейский стереотип. Мерзкий папаша, насилующий свою дочь. Боже, как же вы банальны.

— Кто другая сторона? — спросила Катя, повысив голос.

— Ее брат.

— Гаврила?

— Гаврила-птенчик. — Сусанна покачала головой. — Это грянуло как гром среди ясного неба. В Новый год. Гаврила объявил родителям, что намерен жениться на Ло.

— Жениться на Пелопее?!

— Ну да. Он даже кольца купил обручальные. Сказал, что любит ее с шестнадцати лет, что у них связь. Что с точки зрения родства у них нет никаких препятствий для брака — потому что они дети разных родителей. И это действительно так. Они ведь даже не единокровные брат и сестра.

Катя почувствовала, как ее бросило в жар. Сердце забилось.

Обручальные кольца…

Их нашла в комнате Гаврилы любопытная горничная Надежда Ежова, продавшая им информацию.

Они ведь знали об этом…

Он хотел жениться…

Только им и в голову не пришло, на ком!

— Регина и Платон были в шоке. Парень просто истерил, настаивал на своем. На свадьбе с Ло. Она сначала дурочку из себя разыгрывала, затем родители к ней приступили с расспросами, и она призналась. Она все подтвердила. У них действительно с Гаврилой была многолетняя связь. Не постоянно — эпизодически. И это она его соблазнила — шестнадцатилетнего мальчишку. Она ведь старше, опытнее. Вот в чем ее вина. Вот в чем она провинилась. Есть вещи недопустимые. Свобода нравов среди молодежи — это факт, мы сами были не ангелы в их возрасте и потом, когда стали зрелыми людьми. Но есть определенные границы, которые нельзя переступать. Никогда нельзя переступать. — Сусанна курила. — Это родители и начали внушать Гавриле. Он был в бешенстве. Настаивал на свадьбе. Ло сказала, что никогда не выйдет за него, потому что это невозможно. Это противоестественно. Она попросила у него прощения. Платон хотел отправить его на пару лет за границу — учиться дальше. Гаврила ведь не какой-то раздолбай, он всегда был примерным мальчиком. Учился как бог, легко, с охотой. У него были такие планы в отцовском бизнесе! И вдруг это. Немыслимое дело — свадьба с Ло! Он наотрез отказался уезжать. Ло захотела жить отдельно. Она переехала сюда, на Патриаршие, в их квартиру. Гаврила очень переживал. Места себе не находил. Но о свадьбе больше не заикался. И там у них как-то сразу все пошло вразнос. Я думаю, что и Платон позволил себе отпустить вожжи с этой молодой дурочкой Феодорой, потому что он… Потому что в семье все пошло наперекосяк. Там сломалась самая основа, главная ось, на которой все держалось. Их семья распадалась. Пелопея тоже как-то сразу вся сдала, она ощущала свою вину перед братом и перед семьей. Она жила здесь, на Патриках, отдельно — сама по себе. Комплекс вины она глушила наркотиками. Я видела ее зимой — она выглядела скверно. А потом вдруг снова вся расцвела. И мне показалось, что она…