Насчет твоего происхождения: ты всегда интересовалась этим по вполне понятным причинам. Поскольку твой генетический материал собирался из многих источников, а все записи были уничтожены, я могу рассказать лишь немногое. Позволь мне упомянуть два источника твоей генетической структуры, которыми ты можешь гордиться: это двое людей, известных в истории под именами мистера и миссис Джозеф Грин. Недалеко от Луна-Сити, в кратере, им сооружен памятник, но ехать туда вряд ли стоит, потому что смотреть там особенно нечего. Если ты обратишься в Торговую палату Луна-Сити по поводу этого памятника, то получишь кассету с достаточно подробным описанием того, что они совершили. Когда ты прослушаешь ее, поймешь, почему я просил тебя не делать поспешных суждений о профессии убийц. Убийства, как правило, дело грязное, но… Некоторые исполнители становятся героями, причем вполне заслуженно. Прослушай кассету и убедись в этом сама.

Много лет назад Грины были моими коллегами. Поскольку их работа была очень опасна, я убедил их сдать на хранение генетический материал, четыре ее яйцеклетки и запас его спермы. Когда они погибли, я попросил сделать анализ генов на возможность рождения посмертных детей, но выяснилось, что они не были совместимы – простое оплодотворение вызвало бы усиление некоторых плохих аллелей. Вместо этого, когда стало возможным создание искусственных людей, их гены были использованы выборочно. Ты оказалась единственным успешным проектом – все остальные варианты либо не были жизнеспособными, либо были забракованы. Хороший генный дизайнер, он как хороший фотограф: чтобы получить идеальный результат, нужно быть готовым отказаться от всех неидеальных. Других попыток использовать их гены больше не будет: яйцеклетки Гейл закончились, а сперму Джо использовать больше нельзя.

Невозможно, конечно, точно определить твою степень родства с ними, но, думаю, не ошибусь, если назову что-то среднее между внучкой и правнучкой. Остальной материал взят из множества источников, но ты можешь гордиться тем, что вся состоишь из очень тщательно отобранных генов, – твои создатели старались максимально усилить лучшие черты homo sapiens. Это твой потенциал, а реализуешь ты его или нет – зависит уже от тебя.

Прежде чем записи были уничтожены, я из любопытства записал источники, из которых черпали генный материал, чтобы создать тебя. Если память мне не изменяет, там были: финны, полинезийцы, американские индейцы, эскимосы, датчане, рыжие ирландцы, свази, корейцы, немцы, индийцы, англичане и… Еще множество „кусочков“ отовсюду, да и все перечисленные выше – не „чистые“. Ты не можешь себе позволить быть расисткой, иначе тебе придется кусать саму себя за хвост. Все вышесказанное означает, что для твоего создания был отобран наилучший материал из всех возможных источников и тебе просто здорово повезло, что ты оказалась при этом еще и красивой…»

(«Красивой»! Босс, у меня ведь всегда под рукой зеркало. Неужели он и вправду так думал? Ну конечно, сложена я хорошо, но это просто результат того, что я очень спортивна, что, в свою очередь, отражает тот факт, что я такой не сама уродилась, а меня такой спроектировали. Ладно, если он и вправду так думал, мне очень приятно, потому что… Потому что выбора у меня нет, я такая, какая есть, и другой не буду.)

«Еще по одному вопросу я задолжал тебе объяснение, если не извинение. Предполагалось, что ты будешь воспитываться приемными родителями как их родная дочь. Но когда ты еще весила меньше пяти килограммов, я очутился в тюрьме, и, хотя мне удалось бежать, я не мог вернуться на Землю до окончания Второго Атлантического восстания. „Шрамы“ от этой осечки ты до сих пор носишь в себе, я это знаю. Я надеюсь, когда-нибудь ты избавишься от своего страха и недоверия к „настоящим“ людям – эти чувства ничего тебе не дают и лишь мешают тебе. В один прекрасный день ты должна принять и поверить эмоционально в то, что давно уже понимаешь умозрительно: они все крутятся в одном колесе с тобой.

Ну что еще могу я сказать в этом последнем письме? Нелепая случайность – моя осечка сделала тебя легкоранимой и слишком сентиментальной. Дорогая моя, ты обязательно должна избавиться от всякого страха, от чувства вины и стыда. Надеюсь, что от жалости к себе ты уже избавилась. – (Черта с два!) – Но если нет, ты должна работать над этим. Думаю, ты обладаешь иммунитетом к религии. Если нет, я могу тебе тут помочь не больше, чем, скажем, в пристрастии к наркотику. Религия иногда бывает источником счастья, а я не могу лишать кого-либо счастья. Но это утешение для слабых, не для сильных, а ты сильна. Главная беда с религией – любой религией – состоит в том, что верующий принимает определенные положения на веру, а следовательно, не может судить о них беспристрастно, исходя из реальности. Можно греться возле теплого огонька веры, а можно сделать другой выбор и жить в зыбкой неуверенности реальности, но невозможно обладать и тем и другим.

И последнее, что я хочу сказать тебе, – чему я рад и чем горжусь. Я – один из твоих „предков“, не главный, конечно, но часть моих генов живет в тебе. Ты не только моя приемная дочь, но какой-то частью, пусть очень маленькой, и родная тоже. И я правда очень горжусь этим. Поэтому позволь мне закончить это письмо словом, которое я не мог произнести, пока был жив.

С любовью, Хартли М. Болдуин».

Я сунула письмо обратно в конверт, свернулась в клубок на диване и предалась наихудшему в мире пороку – принялась жалеть себя, делая это тщательно, с большим количеством слез. Не вижу ничего дурного в слезах, это своего рода смазка для психики.

Выплакавшись, поднялась, умылась и решила на этом закончить траур по Боссу. Я была очень тронута тем, что он удочерил меня, согревала и мысль о том, что во мне есть его частичка, но… Он по-прежнему оставался Боссом. И я подумала, что он позволил бы мне один очистительный приступ печали, но вздумай я продолжать – это вызвало бы у него лишь раздражение.

Мои умаявшиеся подружки продолжали мирно похрапывать, так что я прикрыла дверь в их комнату, с удовлетворением обнаружив, что дверь – звуконепроницаемая, уселась за терминал, сунула в прорезь свою кредитку и набрала код: «Фонг, Томосава и так далее», который выяснила в справочной, чтобы набрать его напрямую, а не связываться с гостиничной службой – напрямую было дешевле.

Я сразу узнала женщину, ответившую на мой звонок. Черт! Слабое притяжение и впрямь лучше любого бюстгальтера. Если бы я жила в Луна-Сити, я бы тоже носила одно монокини. Да, еще, может быть, туфли на платформе. И жемчужину в пупке.

– Прошу прощения, – сказала я, – я машинально набрала код «Цереры и Южной Африки» вместо «Фонг, Томосава, Ротшильд, Фонг и Финнеган». Должно быть, подсознание чудит. Простите, что побеспокоила вас, и еще раз спасибо – за то, что вы помогли мне пару месяцев назад.

– Не стоит, – ответила она, – тем более что вы набрали код правильно. Я – Глория Томосава, старший партнер в «Фонг, Томосава и т. д.» с тех пор, как дедушка Фонг ушел на пенсию. Но это не мешает мне оставаться вице-президентом «Церера и Южная Африка аксептанс», мы также представляем юридический отдел банка. Кроме того, я еще и старшее доверенное лицо, а это означает, что дело вам придется иметь именно со мной. Мы все скорбим здесь, с тех пор как пришло известие о смерти мистера Болдуина, и я прошу вас принять наши соболезнования, мисс Болдуин.