Приятели собрались на «крыльце», как именовалФренч маленькую кормовую площадку на верхней палубе. Через две недели емупредстояло выступать в суде, что само по себе было удивительно, посколькуобычно корпоративные ответчики предпочитали в страхе откупаться от него. Пэттонутверждал, что с нетерпением ждет начала процесса, и, пока все потягиваливодку, нудно излагал подробности. И вдруг замер посреди фразы, заметив что-товнизу. Там появилась Ридли, без лифчика и на первый взгляд без всегоостального. Присмотревшись, можно было заметить узенькое, как зубная нить,бикини, непостижимым образом прикрывавшее нужное место. Все трое, исключаяКлея, вскочили, потрясенные.

– Она из Европы, – пояснил Клей, Его неудивило бы, если бы кого-нибудь из старших коллег сейчас хватил инфаркт. –Стоит ей приблизиться к воде, как одежда сама с нее спадает.

– Так купите ей яхту, черт возьми, – предложилСолсбери.

– А еще лучше – пусть она пользуется этой, –сказал Френч, стараясь взять себя в руки.

Ридли подняла голову, увидела, какой переполохпроизвело ее появление, и исчезла. Можно было не сомневаться, что каждыйофициант и каждый член команды провожал ее взглядом.

– Так о чем я говорил? – спросил Френч, когдау него восстановилось нормальное дыхание.

– О чем бы ты ни говорил, ты уже закончил, –резюмировал Дидье.

К яхте стремительно приближался еще одинглиссер. Это был Эрнандес в сопровождении не одной, а двух дам. После того какони взошли на борт и Френч разместил их по каютам, Карлос присоединился кколлегам.

– Что за девочки? – поинтересовался Уэс.

– Мои параюристки, – ответил Карлос.

– Только не делай их партнершами, –посоветовал Френч.

Несколько минут сплетничали о женщинах. Всечетверо, как оказалось, были женаты не раз. Может, поэтому они и трудились такусердно. Клей ничего не говорил – только слушал.

– Как дела с максатилом? – спросил наконецКарлос. – у меня тысяча клиентов, и я не совсем понимаю, что мне с ними делать.

– Вы у меня спрашиваете, что вам делать свашими клиентами? – удивился Клей.

– А у вас их сколько? – задал вопрос Френч.Атмосфера на палубе заметно переменилась, теперь речь шла о серьезных вещах.

– Двадцать тысяч, – ответил Клей, лишь немногопреувеличив. Сказать по правде, он и сам точно не знал, сколько дел лежало унего в конторе. Но кто из «массовиков» осудил бы его за небольшоепреувеличение?

– А я не стал регистрировать своих, – заметилКарлос. – Чертовски трудно будет доказать, что осложнения вызваны именномаксатилом.

Картер слышал это уже не раз и больше слушатьне желал. Почти четыре месяца он ждал, чтобы в деле о максатиле появилось ещехотя бы одно громкое имя.

– Мне все это по-прежнему не нравится, –сказал Френч. – Вчера в Далласе я разговаривал со Скотти Гейнсом. У него дветысячи исков, и он тоже не знает, что с ними делать.

– Доказать, что заболевания вызваныпрепаратом, очень сложно, – согласился Дидье, обращаясь к Клею едва ли нементорским тоном. – Мне это дело тоже не по душе.

– Суть в том, что болезни, о которых идетречь, могут быть следствием множества других факторов, – подхватил Карлос. –Четыре моих эксперта занимаются максатилом. Они утверждают, что если у женщины,принимавшей препарат, обнаруживается рак груди, то невозможно сказать навернякавызван ли он употреблением лекарства.

– Что-нибудь слышно от «Гофмана»? – спросилФренч.

Клей, которому тут же захотелось прыгнуть заборт, влил в себя солидный глоток крепкого напитка и попытался сделать вид,будто держит корпорацию на мушке.

– Ничего, – ответил он. – Но все еще тольконачинается. Мы ждем выстрела Мунихэма.

– Я вчера с ним разговаривал, – призналсяСолсбери.

При всех своих сомнениях они, конечно же,пристально отслеживали ход событий. Клей приобрел уже достаточный опыт, чтобыпонимать, что самым жутким для «массовика» кошмаром было упустить крупное дело.А дилофт научил его тому, что наибольшее, ни с чем не сравнимое удовольствиедля человека его нынешней профессии – неожиданно для других начать наступлениеи наблюдать, как суетятся те, кто проспал.

Чему научит его максатил, Клей пока не ведал.Эти ребята лишь слегка выдвигали свои дозоры, наблюдали и ждали донесений спередовой. Но поскольку адвокаты «Гофмана» с самого начала были непоколебимонастроены на судебный процесс, Клею нечего было сообщить.

– Я хорошо знаком с Мунихэмом, – продолжалСолсбери. – Когда-то мы вместе вели кое-какие дела.

– Он болтун, – произнес Френч так, словносудейский адвокат должен быть молчуном, а любой краснобай является позоромпрофессии.

– Болтун, – согласился Солсбери, – но оченьумелый. Этот старик не проигрывал уже двадцать лет.

– Двадцать один, – уточнил Клей. – По крайнеймере так он сам мне сказал.

– Не важно, – продолжил Солсбери, отметаянесущественное замечание, поскольку имел сообщить нечто важное. – Вы правы,Клей, как бы то ни было, все сейчас пристально наблюдают за Мунихэмом. В томчисле и «Гофман». Суд начнется в сентябре. Корпорация утверждает, что ждет недождется открытого процесса. Если Мунихэму удастся свить веревочку и привязатьею максатил к известным осложнениям, то появится реальный шанс, что корпорацияприступит к выработке общенационального плана компенсаций. Но если жюри приметсторону «Гофмана», компания вообще никому не заплатит ни цента. И тогда –война!

– Это Мунихэм так считает? – поинтересовалсяФренч.

– Да.

– Он болтун, – повторил Френч.

– Нет, я тоже это слышал, – подхватил Карлос.– У меня есть надежный источник, так он говорит точно то же, что Уэс.

– Никогда не слышал, чтобы ответчик настаивална суде, – заметил Френч.

– «Гофман» – крепкий орешек, – возразил Дидье.– Пятнадцать лет назад я вел с ними тяжбу. Если ответственность производителябудет доказана, они расплатятся по справедливости. Но если нет, они вас вбараний рог согнут.

Клею снова захотелось смыться в буквальномсмысле слова. К счастью, о максатиле временно забыли, потому что на нижнейпалубе появились две кубинки в весьма скудных купальных костюмах.

– Параюристочки, ты ж понимаешь! – воскликнулФренч, стараясь найти более удобную позицию для обзора.