– Да, – усмехнулся Селуянов, – это знакомо.

– Ну вот, видите. За ней многие пытались ухаживать, иАнита периодически кого-то… скажем так, поощряла. Приближала к себе нанесколько месяцев, потом отталкивала. Эти мужчины были ей не нужны, вернее,нужны, но исключительно для того, чтобы не слыть синим чулком. Чтобы невыглядеть белой вороной. Так продолжалось несколько лет, пока не появился этоткиношник, каскадер. Вот на нем Анита и остановилась.

– Значит, все-таки нашелся мужчина, который сумелвлюбить ее в себя?

– Да бог с вами, надо знать Аниту, чтобы все пониматьтак, как оно есть на самом деле! – рассмеялся Волков. – Вы помните,что было пятнадцать лет назад? Как мы жили в восемьдесят седьмом году?

Коля помнил. Даже очень хорошо. Многочасовые очереди замясом, обувью и импортной косметикой. Главное слово в лексиконе – «достать».Вечная проблема сахара, который скупается на самогон. Жалкие ростки частногопредпринимательства, выбрасывающего изголодавшемуся и износившемуся населениюкустарные дерьмовые тряпочки, хотя бы своей яркой расцветкой выгодноотличающиеся от того, что можно купить в магазине. За границу можно поехатьтолько по службе или если очень повезет и прорвешься сквозьпрофкомовско-парткомовско-райкомовский отбор. Фирменный кожаный – не иззаменителя, а настоящий – пиджак был признаком допущенности к элите или хотя бык источнику импортных товаров. Видеомагнитофоны – большая редкость, кассет воткрытой продаже не было, их друг у друга переписывали. Короче, весело быложить.

– И представьте себе молодого красивого мужика, с ногдо головы упакованного в такие шмотки, что глаза слепнут. Мужика, которыйпостоянно выезжает за границу на протяжении примерно десяти лет, потому чтовсегда были какие-то совместные съемки то с чехами, то с немцами, то скубинцами, а то и с французами. У нас ведь как было? В первый раз поехал взагранкомандировку, показал себя там с хорошей стороны, не напивался, шмоткидля спекуляции не скупал, советский строй не хаял – все, ты в обойме, вследующий раз опять поедешь. Дал слабину – из обоймы выпал, больше не поедешь.Анитин дружок, видно, как попал в обойму, так из нее и не выпадал. Да испортсмен он хороший, я думаю. И профессия такая… экзотическая, я бы сказал.Редкая профессия. С одной стороны, вроде бы кино, а это всегда притягательно, сдругой стороны – риск, порой смертельный, с третьей – поездки за границу, этотоже определенного шарма прибавляет. У такой женщины, как Анита, мог бытьтолько необыкновенный мужчина. Вот она себе такого и выбрала. Кстати, вы незнаете, они до сих пор вместе или расстались?

– Вместе, – кивнул Коля.

– Значит, привыкла, – констатировал Волков. –Сейчас-то шмотками и загранпоездками никого не удивишь, так что каскадер всюсвою необыкновенность утратил. Я, признаться, думал, что Анита его бросит ивыберет себе что-нибудь более соответствующее. Я ее уже лет пять не видел, стех пор, как лабораторию, где она работала, сократили. Мне говорили, она накакие-то курсы пошла, новую профессию освоила.

– Анита Станиславовна теперь на фирме работает,системным администратором, – проинформировал Селуянов. – Я вот о чемхотел вас спросить. Правильно ли я понял, что Анита Станиславовна оченьобиделась на мать за то, что она променяла отца на слесаря, и на отца за то, чтоон променял ее саму на нового ребенка? Это действительно так?

– Это действительно было так. Я подчеркиваю: было. Втот период, когда мы с ней были вместе и когда нам было на двадцать и дажедвадцать пять лет меньше, чем сейчас. Что происходит в наши дни, мненеизвестно.

– Да-да, конечно. Мы сейчас говорим о том, что былодвадцать пять лет назад. Можно ли из этого сделать вывод, что сестру, которуюродила ее мать, и брата, который родился у ее отца, она тоже не любила?

– Ни капельки, – без колебаний подтвердилВолков. – Анита не испытывала к ним ничего, кроме злости и ревности.

– Видите ли, после смерти отца Анита Станиславовнаочень сблизилась и с братом, и с сестрой. Они теперь стали закадычнымидрузьями. И в семье матери она бывает регулярно, то есть вроде бы простила ее.Как вы можете это прокомментировать?

– Неужели? – Волков неподдельно удивился. –Как странно. Это на нее совсем не похоже. Впрочем, это не похоже на ту Аниту,которую я знал когда-то. С годами она могла стать мягче и мудрее. И даже навернякастала. Но я могу дать вам и другую интерпретацию. Это примирение ивоссоединение семьи – просто очередной вынужденный шаг. Вот в это я скорееповерю. Кем, вы сказали, она работает?

– Системным администратором.

– Прелестно! Достойное место для доктора наук! Вам этони о чем не говорит?

– По-моему, вы несправедливы, – возразилКоля. – Ее же сократили, то есть выгнали с работы. Науку повсюдусокращали, и огромное количество докторов наук осталось без работы. Им ведьнужно на что-то жить. Им нужно где-то зарабатывать на кусок хлеба.

– Безусловно, – Волков энергично закивалголовой, – вы правы от первого до последнего слова. Но Анита – это не тотслучай. Ее сократили именно потому, что от нее не было в науке никакого толку.Лабораторию ликвидировали, и самым дельным сотрудникам тут же сделалипредложения перейти в другие лаборатории или в другие учреждения нашегопрофиля. Толковые инженеры-физики всегда нарасхват, уверяю вас, по крайнеймере, так было в нашем институте, про другие ничего сказать не могу. Анитеникто ничего не предлагал, она никому не была нужна. И тот факт, что онавынуждена была получить новую профессию и теперь работает не по своей основнойспециальности, говорит только о том, что как инженер-физик она не состоялась. Атеперь смотрите, какая получается цепочка. Сначала она была дочкой известныхродителей и ее даже снимали в кино. Вы об этом знаете?

– Да, Анита Станиславовна рассказывала, у нее в комнатефотография висит…

– Знаю, – усмехнулся Волков, – в нашей с нейкомнате когда-то эта фотография тоже висела. Так вот, ее сняли в маленькойроли, но больше сниматься не приглашали. То есть она уже видела себя актрисой,такой же известной, как мать, даже еще круче, но ничего не состоялось. Потом,вскоре после этого, родители скандально разводятся и тут же погружаются каждыйв свою новую семью. Стало быть, как дочка известных родителей она тоже несостоялась. Вы слышали о таком психологическом приеме отрицания того, кто тебяотрицает?

– Нет. А что это?

– Это только название заумное, а на самом деле всепросто, и каждый человек в своей жизни делает это неоднократно. Вас девушкабросила, но вы не страдаете у всех на глазах, а тут же начинаете ухлестывать заее подружкой, чтобы изменница знала, что вы ее тоже отвергли, а не только онавас.

– Ах, это, – заулыбался Коля. – Ну конечно,прием знакомый.

– Так вот, что делает Анита? Идет именно этим путем. Выменя отвергли как актрису? А я вообще кино не люблю, и актрисой быть никогда нехотела, и не нужно мне это ваше важнейшее из всех искусств, я вообще по другойчасти. Я теперь физику буду любить. Или химию, биологию, историю. Значения неимеет. Идея понятна?