Мать Ларисы он узнал сразу же. Среди всех выходящих в залприлета у нее одной было отстраненное, будто инеем подернутое мертвое лицо,глаза закрыты темными очками, чтобы скрыть красноту и припухлость. Всеостальные пассажиры были либо с огромным багажом, либо с отдохнувшими свежимилицами. Кроме того, мать была очень похожа на дочь, хотя если Лариса, судя по прижизненнымфотографиям, была очень хорошенькой, то Светлана в свои без малого пятьдесятвыглядела настоящей красавицей. Неудивительно, что после развода с отцом Ларисыона еще трижды выходила замуж. Сейчас, насколько Миша помнил, она находилась вочередном разводе.

– Светлана Евгеньевна, – Доценко осторожно тронулее за плечо. – Это я вас встречаю.

Она медленно повернула голову, долго о чем-то думала, потомслегка кивнула.

– Мы будем здесь разговаривать? – спросила онаровным голосом.

– Если не возражаете, я отвезу вас домой, и мыпоговорим по дороге.

– Хорошо.

Миша подхватил ее сумку, оказавшуюся на удивление легкой.Надо же, ему казалось, что женщины даже для двухнедельного отдыха берут с собойвесь имеющийся в наличии гардероб. Во всяком случае, его жена поступала именнотак.

– Как это случилось? – спросила Светлана, когдаони уже выезжали со стоянки.

До этого момента она не произнесла ни слова.

– Мы пока не знаем точно. Ларису застрелили из пистолета.Это произошло у нее в мастерской в среду днем, около двух часов. Вот и все, чтонам известно.

– Господи, какой ужас, – пробормотала она.

Светлана сидела рядом с Мишей, на переднем сиденье,сгорбившись, зажав ладони между коленями, и смотрела прямо перед собой, ноДоценко мог бы дать голову на отсечение, что она ничего не видела. Очки она таки не сняла.

– Вы спрашивайте, что вам нужно, не обращайте вниманияна мое состояние, – сказала она. – Я наглоталась успокоительныхлекарств, так что рыдать не буду. Я уже там все отплакала.

– Светлана Евгеньевна, расскажите мне про Ларису. Какойона была? Какой характер, привычки? Были ли у нее друзья? С кем она встречаласьдо того, как вышла замуж за Риттера? Мне нужно знать все.

– Все, – тупо повторила она. – Всего никто незнает. Чужая душа – потемки. Особенно душа Ларисы.

– Почему?

– Она очень… как бы это объяснить… очень расчетливая иразумная, мне редко удавалось правильно понимать ее поступки. Знаете, мы поройдумаем, что человек делает что-то по совершенно понятной причине, ивоспринимаем его поведение как естественное, а потом оказывается, что онруководствовался совсем другими соображениями.

Доценко не очень понимал, что хочет сказать Светлана, норешил не перебивать ее. Ей и так трудно рассказывать. Правда, такаяхарактеристика Ларисы абсолютно не вязалась с тем, что говорил про нее муж,называвший ее не приспособленным к жизни ребенком, легкомысленным ибезответственным, но матери виднее.

– Лариса никогда не была ветреной, не встречалась снесколькими мальчиками одновременно. Она всегда воспринимала свои отношения сюношами очень серьезно. Для меня, знаете ли, было полной неожиданностью, когдаона вдруг бросила Володю. Она так любила его! Или мне только такказалось? – спросила Светлана будто у себя самой.

– А почему она его бросила? – спросил Миша такимтоном, словно давно уже знал, кто такой этот Володя.

– Не понимаю. Но я часто ее не понимала, я уже говорилавам. И Володя ее безумно любил. Я была уверена, что они не будут счастливы ни скем, кроме как друг с другом, они были на редкость гармоничной парой, подходилидруг другу и по характеру, и по темпераменту. Я думала, она будет жалеть о том,что бросила его, а он будет страдать и добиваться, чтобы она вернулась. НоЛариса оказалась очень счастлива в браке, чего я никак не ожидала. Да и Володя,по-моему, не особенно страдал и в конце концов женился. Так что моя дочь и наэтот раз оказалась права. Она очень прагматичная и дальновидная… была.

Вероятно, все-таки не очень, подумал Доценко. Дальновидныелюди не допускают, чтобы их застрелили. Они предвидят подобное развитиеситуации и не доводят ее до критической точки.

– После замужества вы не замечали в ее поведении ничегостранного? Может быть, характер изменился, привычки?

– Нет, она осталась точно такой же, как была. Спокойнойи разумной.

– А вы часто виделись?

– Достаточно часто, примерно раз в две недели, иногда ичаще.

– Лариса приезжала к вам?

– И она ко мне, и я заглядывала к ней в мастерскую,если находилась в районе Чистых прудов.

– Светлана Евгеньевна, когда вы бывали в мастерской уЛарисы, вы там кого-нибудь видели? Друзей, знакомых?

– Нет. Она всегда была одна, работала. Или отдыхала,читала, смотрела телевизор. Но всегда одна. Она не любила компаний,предпочитала одиночество.

– Вы предупреждали ее, если собирались зайти вмастерскую?

– Когда как. Бывало, что и без предупрежденияприходила. Почему вы об этом спрашиваете?

– Нам нужно установить круг ее знакомых, а муж ничегосказать не может, он никого из них не знает. Вашу дочь застрелили в мастерской,а не на улице, это означает, что она кому-то открыла дверь, она впустила этогочеловека. Значит, она его знала. Ведь незнакомому она бы не открыла, верно?

– Ни за что, – подтвердила Светлана. – Там вдвери есть «глазок», и она всегда смотрит, кто пришел. То есть смотрела…Господи, какой ужас! – снова прошептала она. – Какой ужас! Ксожалению, никаких ее новых друзей я не видела, она всегда была одна, когда быя ни пришла.

Вот даже как. Совсем непонятно. Муж, свекровь и домработницав один голос утверждают, что Лариса была наркоманкой. Кабалкина и Волкова не всчет, они живут отдельно, наблюдать ежедневное поведение Ларисы не могут изнают обо всем исключительно со слов самого Риттера. Он сказал – они поверили.Но Риттер, его мать Нина Максимовна, с которой Доценко разговаривал несколькочасов, и домработница Лесняк – они-то зачем оговаривают несчастную художницу?Домработница Римма Ивановна перечислила названия препаратов, упаковки откоторых находила у Ларисы, эти препараты оставляют следы в крови в течениесуток, а то и больше. Если Лариса их принимала, то при вскрытии этообнаружилось бы. Все трое заявляют, что Лариса не приходила домой ночеватьтолько тогда, когда бывала под воздействием наркотиков. Ночь перед убийствомона провела в мастерской, значит, ушла в очередной полет. Ну и где он, этотнаркотик? Ни в крови, ни в тканях, ни в карманах, ни в сумке, ни в мастерской.

А во флаконе, где он якобы был, находился обыкновенныйглицин. Нет, не была Лариса Риттер наркоманкой, это совершенно очевидно. Матьнаверняка заметила бы изменения в поведении дочери, не могла не заметить. Илиона тоже лжет, как сначала пытался делать Риттер, чтобы сор из избы невыносить?