Щупальца осьминога — вот на что это похоже!..

Голова таинственного Мика укутана осьминожьими щупальцами, за которым скрывается лицо. Наверное, хорошо, что Дарлинг не видит его.

Но хорошо видит совсем другие щупальца, протянутые от Даша к Исмаэлю: одно, другое, третье… Их все больше и больше, они возникают прямо из воздуха и почти сливаются с ним. Этим щупальцам подвластно все, они в состоянии задушить юного конголезца, отнять саксофон и смять его беззащитное металлическое тело. Но почему-то не делают этого.

Они ведут себя деликатно и полны нежности, если щупальцам вообще знакомо это чувство.

Едва коснувшись кожи Исмаэля, они отступают, сворачиваются в кольца и исчезают так же внезапно, как и появились — одно за другим.

Это всего лишь женщина из плоти и крови, убеждает себя Дарлинг. Это всего лишь женщина и всего лишь мальчик.

Мальчик и его мама.

Мальчик и его мама стоят друг против друга, и в этом нет ничего необычного, миллионы мам стоят против своих сыновей, родных или приемных. Они просто разговаривают о самых обыденных вещах. Выясняют планы на ближайший вечер, и планы на будущее, и что приготовить на завтрак, и… что подарить девушке, которая нравится, на день рождения. А еще сестры! Дарлинг как-то забыла о маленьких сестрах мальчиков!..

— Лали еще не собирается спать?

— Попробуй уложи ее в такой день!

— И все-таки нужно попытаться загнать ее в кровать.

— Хорошо, мама.

— Пусть Шон ее уложит.

— Я сам это сделаю.

— И не больше двух сказок, обещаешь?

— Конечно. Ты идешь к гостям?

— Сейчас спущусь.

Исмаэль уже подходит к лестнице, когда Даша окликает его:

— Я горжусь тобой, сын.

Он не оборачивается, только кивает всеми своими дредами сразу. И больше нет никаких щупалец, их и не было, это все коньяк. Хорошо еще, что Дарлинг не такая истеричка, как Магда. Не стала устраивать сцен и забиваться в угол, под ближайшую штору. Но кот все же предпочтительнее, чем щупальца осьминога, — даже в качестве галлюцинации. Изгнав их из сознания, Дарлинг пытается заполнить его грустной музыкой Исмаэля. К этому не приходится прикладывать никаких дополнительных усилий, музыка все еще звучит и будет звучать долго. К ней можно вернуться в любой момент, пока Иса не придумает другую музыку. Что там говорила Даша о верности одного человека?

Ее никогда не бывает достаточно.

Верности такого мальчика, как Исмаэль, хватило бы с головой.

— Он удивительный, — говорит Дарлинг.

— Да.

— Ты ведь расскажешь мне о нем?

— Может быть. Ты не передумала? Насчет остаться здесь?

— Я не понимаю, зачем.

— Все те, на кого я могу положиться, еще не выросли. Или уже состарились и потеряли хватку. Но об этом мы поговорим не сейчас. На трезвую голову.

— Я не могу остаться.

Дарлинг только кажется, что она произнесла это. На самом деле губы ее плотно сжаты, и никакая сила не способна их разлепить. Если, конечно, помощь не придет со стороны, в виде всемогущих и всюду проникающих щупалец, — от одной мысли о них к горлу подкатывает тошнота. Но ничего такого больше не возникает, Даша — всего лишь женщина, хотя и очень необычная. Она — женщина. А не всесильный африканский бог. И — кто знает? — может быть, здесь, в Камбодже, на другом конце земли, вырванные из привычной среды обитания африканские боги не опаснее бродящих по тротуарам куриц.

— Ну что же, идем к гостям?

— Да. Только мне нужно… отлучиться.

— Конечно. Вон та дверь. — Даша понимающе улыбается. — Крайняя справа. Жду тебя в саду.

Крайняя справа дверь находится на той же стороне, что и кабинет, прямо напротив комнаты Магды и Тео. Запершись в санузле, Дарлинг некоторое время рассматривает свое отражение в зеркале. От выпитого коньяка щеки ее раскраснелись, черты лица расплылись, а глаза блестят нездоровым блеском. Только теперь она вспоминает, что последнее, что она ела сегодня, — рыба в индийско-тайском ресторане, а коньяк и немного лайма трудно назвать едой.

Надо бы закинуть что-нибудь в топку, и вообще вернуться туда, где есть люди, а не только запертые под стеклом бронзовые и терракотовые уродцы. Хотя… не мешало бы еще раз взглянуть на Мика, присмотреться к нему повнимательнее.

Поймав себя на этом странном желании, Дарлинг пугается.

Все это Даша и ее шаманские штучки. И еще неизвестно, кого и с кем она хотела познакомить: Дарлинг с Миком или наоборот. Шаманские штучки, вудуизм чистой воды, и в этой воде барахтаются все, кого Дарлинг успела узнать за сегодняшний день. И даже тот, кого она знала и раньше. Все они производят впечатление вполне нормальных людей, никаких не зомби. Зомби не стали бы писать книги, соваться в горячие точки, играть на грустном саксофоне или показывать варана маленькой девочке. Ну да, Лали — маленькая девочка. Чуть лучше говорящая и чуть парадоксальнее рассуждающая, чем большинство других маленьких девочек. Она подбрасывает дохлых ящериц в постель тому, кто ей не нравится, и это выглядит очень по-детски. Ее отец Шон — самый обычный тридцатилетний мужчина, остро переживающий нелады с женой. Зомби не стал бы жаловаться другу на отсутствие понимания с любимой женщиной. Друг Шона Кристиан — тоже вполне нормальный парень, со вполне объяснимой любовью к саксофону и нелюбовью к тем, кто играет лучше его, не прикладывая к этому никаких видимых усилий. Янек — симпатичный и здравомыслящий человек, Зазу — миляга из миляг. Об Анн-Софи и говорить нечего — женщина-легенда, и точка. А Магда — вообще апофеоз здравомыслия, несмотря на алкогольный психоз. Если принять во внимание Магду, то от теории тотальной власти Даша над людьми камня на камне не остается. Магда не только не прониклась пиететом к бывшей любовнице мужа — она страстно ненавидит ее. А богов, чьими бы они ни были, не принято ненавидеть из подсознательных соображений безопасности. Вывод, достойный великих философов прошлого: Даша — не бог и даже не ведьма, иначе она бы давно нейтрализовала Магду. В бараний рог бы ее скрутила, а не стала бы пускать в дело сомнительных клыкастых котов.

Щупальца куда продуктивнее.

Нет, Дарлинг вовсе не хочется рассматривать застекольного Мика в подробностях, это желание было секундным, а теперь от него и следа не осталось.

Сейчас она спустится вниз, съест чего-нибудь, а потом…

Потом — вызовет такси и уедет.

Так что план Даша поговорить с ней на трезвую голову вряд ли осуществим.

Вообще-то голова Дарлинг в полном порядке и сейчас, и в ней наблюдается нисколько не потерянная ясность. А легкая раскоординация движений… Ну что ж, она не настолько велика, чтобы не спуститься по лестнице.