мужиками и с женщинами мы одинаковы. Если что случается – сразу такой-сякой, изменщик коварный, а у мужиков, конечно, любимое – «такая-рассякая, блядь траханая»

Я смеюсь.

– Не может быть.

– Точно тебе говорю, передаю дословно, сама слышала, правда не в свой адрес. Будто блядь бывает не траханая.

Мы с ней принялись дружно хохотать.

– Ну так вот, – продолжала она. – А иностранцы, даже не обязательно англичане, относятся к нам настороженно. И на наши деньги смотрят подозрительно, да и на нас самих. Я про свои неудачи даже и рассказывать не хочу. Конечно, никаких трагедий, все буднично. И скучно. Даже не один скрытый наркоман не попадался. Но все равно не получалось. Ну а о Сэме я и говорить много не хочу. Так – постель эпизодически. А основное время у него – в семье. С детьми.

– Я слышала в Австралии с белыми женщинами проблема.

– Может и проблема, но на каком уровне? Между прочим, и у нас простым женщина, я имею в виду по доходам, легче найти партнера. Здесь ведь все оценивается по доходам. Из века в век. Это у нас в этом отношении произошел катаклизм. Кто был ничем – тот стал с деньгами. Но, несмотря на все эти трудности и обиды, в Россию не хочу. Не хочу, да и все тут. Вы, конечно, привыкли и иного не видели, некоторые и не хотят видеть, а я не хочу.

Она посмотрела на часы. И засуетилась.

– Слушай, у меня самолет скоро. А как приятно мы с тобой поболтали. Будешь в Лондоне, обязательно позвони. Обижусь, если не позвонишь.

– Если все это нормально закончится.

– Я почему-то уверена, что у тебя все будет нормально. Кстати, и Лобов так ситуацию оценивает. Привет ему передать?

– Удачи пожелай.

– Передам. Да, чуть не забыла. Отметь мне командировку. Какие-никакие, а деньги все-таки.

Гусарский переулок

В среду позвонила Федоровна и сообщила, что на мое имя пришла повестка в суд, меня вызывали в участок к мировому судье Панасенко. Конечно, я сразу же позвонила Альке. Та была в неведении, а потом, вдруг, вспомнила.

– У меня в прошлом году такое было. По-моему тебя хотят штрафануть за то, что ты не явилась в налоговую инспекцию в Саранск. Помнишь, в прошлом году тебя вызывали, а ты естественно не поехала.

Я перезвонила Федоровне, и та тоже вспомнила, что вызывали.

– Приезжай, повестку возьмешь. Тут написано на пятнадцатое, и написано вторично, а сегодня уже семнадцатое. Так что жду.

Я приехала, взяла повестку. Посмотрела на адрес этого суда, это было недалеко от нас.

– Новости есть?

– Особых нет. Нас с тобой не тревожат. Но ко мне обращались из главного экономического. Интересовались, как ты решения принимаешь. Ты с «Юганью» круто обошлась. Потом этот ментовской банк в страх вогнала.

– Это они меня в страх вогнали.

– У них же не вышло. Прокурорский начальник, наверное, им за очевидную липу втык сделал. Чуть ведь большой скандал не вышел. Они же и его подставили. Наверняка никакого перевода денег не было. Банк-то свой, они и поставили на платежки синие печати. На лохов рассчитывали. Ну, одним словом, Вероника Николаевна, готовься. Главное экономическое хотят к тебе послать Ленский ГОК за кредитом.

– Слушай, Федоровна, а чего к нам все лезут?

– Так у нас на счете большие средства.

– Откуда? Сделки по нефти не идут, все осторожничают.

– А у нас всегда было по нефти немного сделок. У нас же главное – ценные бумаги. Одних векселей на тридцать миллиардов. Сроки подходят и должники платят. С испугу перед генеральной прокуратурой. Это у ментовского банка и у «Югани» были какие-то особые отношения, которые решал сам хозяин. А остальные – обыкновенные заемщики. Они и платят исправно. Еще звонят мне, перепроверяют. Как там наш платеж? Прошел, не прошел? Дрожат слегка. Мы сейчас с тобой одни из самых богатых в НК.

– Если ко мне обратятся, что делать?

– Деньги у нас есть. Но я бы в связи с таким смутным положением не давала бы. Поэтому ты напрочь не отказывай. Потребуй, как и положено, экономическое обоснование, баланс за последний год. Скажешь, что будем изучать.

– Ну и что?

– Как что, будем изучать. Пошлешь их в то же самое экономическое управление, пусть дадут свое заключение. Потом в Казначейство, пусть тоже дадут письменное заключение. Раньше они делали это без тебя, а теперь ты направляй. Дама ты представительная, посерьезней с ними. Как, например с этой «Юганью». Они когда прибежали ко мне, на них лица не было. Когда деньги есть, и они от тебя зависят, любой орангутанг за Кудрина сойдет. А ты к тому же красивая.

Мы с ней рассмеялись.

– Руководи, Вероника Николаевна, руководи.

2

Я так была запугана вызовами в прокуратуру, что опасаясь неожиданностей, попросила Альку сходить со мной в мировой суд. Но там все оказалось просто. Судья – молодая женщина – посмотрела дело. В нем уже было несколько листиков. И говорит, что меня уже вызывали дважды, но я не являлась. Я сказал, что ничего не знала. Судья посмотрела и говорит:

– С вас здесь штраф в размере одной тысячи рублей. За неявку в налоговую инспекцию города Саранска. Будем назначать дело?

– Зачем назначать? – говорит Алька. – Мы сейчас пойдем, заплатим и все.

– Вообще-то так лучше, – согласилась судья. – Эту тысячу рублей с вас взыщет суд. Даже если вы были больны, или в отпуске. Вы же могли дать доверенность кому угодно, и тот человек явился бы в инспекцию.

– Да я и не спорю.

– Вот вам реквизиты. Сбербанк через дом от нас.

Я проплатила, написала заявление с просьбой принять штраф и дело прекратить. И мы с Алькой уселись в ее «опель».

– У меня такое же было в прошлом году, – говорит Алька. – Но повестка до меня так и не дошла, и они взыскали эту тысячу без меня.

И тут у нее зазвонил мобильник. Она с кем-то поздоровалась и застыла. Слушает, изредка поглядывая на меня. Потом говорит:

– Хорошо, я разведаю, но вообще я считаю, что тебе совершенно ни к чему такие путешествия. Ладно, у нас судьба такая, тебе то это зачем? Кстати я здесь с Вероникой.

Она еще слушает с минуту, потом передает мобильник мне, не говоря ни слова. Я беру мобильник и вдруг слышу:

– Верунчик здравствуй. А это я.

Я чуть не вскрикнула от неожиданности: «Антон!» Алька улыбается, зараза, я ей кулачком пригрозила.

– Как там у тебя?

– Слава богу, вроде все идет нормально, Антоша. Нас особенно не дергают. Допросы идут в спокойной манере. В основном спрашивают, как мы работали. Руководство нас умоляло, чтобы мы не называли тех, кто нас пригласил на работу. Но их это не очень интересует. Ну, задают вопросы. Как они сами говорят, мол, положено. Но без всяких придирок. Вот Алька тебе подтвердит. Кстати она тоже считает, что до суда нас никто не тронет. И в суд мы пойдем своими стройными ногами.

Алька улыбается, кивает головой, важно так закурила, зараза. А я чего-то разволновалась, правда и обрадовалась.

– Знаешь, я так рада тебя слышать. Правда. Ты хоть звони мне изредка. А то когда мы еще увидимся? Так случится, что может и никогда. Ты же будешь в России считаться в розыске. Как другие с фирм НК, кто сбежал на Запад.

– Заочно осудят, ну так принято, – говорит Алька.

– Что она говорит? – переспрашивает Антон. – Мне ее слышно, но не четко.

– Она говорит, что могут тебя заочно осудить, как и других. Больше не увидимся.

И вдруг Антон