– Севастополь – крепость, – в очередной раз напомнил военный. – Нам разрешили использовать эти пространства, и мы их используем так, как должно в крепости.

– Понятно…

– Правда? – удивился Казарский.

Марси фыркнула, но промолчала.

Тем временем, дрезина стала постепенно замедляться и мягко остановилась у платформы с лаконичным названием «30».

– Над нами Тридцатая батарея, – объяснил капитан, хотя девушка уже догадалась, где находится. – Дальше идём пешком.

– В эллинг?

– В эллинг, – подтвердил Казарский.

– Разве туда не проложены пути? – Рельсы на платформе «30» не закончились, тоннель уходил дальше, как раз в том направлении, куда указывал капитан, что и вызвало естественный вопрос.

– Проложены, – кивнул Казарский. – Но только в технические отсеки. В штаб нужно идти.

– Как скажете, – пробурчала девушка, искренне надеясь, что шагать придётся не в темноте. И не в полумраке. Потому что начала уставать от нехватки света. Не от долгого перехода, не от того, что оставалась на ногах уже больше суток, а именно от нехватки яркого света, пусть даже искусственного. Тьма вызывала отвращение, и капитан, словно поняв её желание, повернул рубильник, заставив зажечься все лампы не очень длинного и довольно широкого коридора, который привёл путников к тяжёлой металлической двери, типично армейской, с мощным замком и чужеродным кодовым устройством – слишком современным для этой преграды.

– На всякий случай поставил, – объяснил Казарский. – Зона полностью блокирована, но бережёного Бог бережёт.

Ну да, знаменитое армейское правило: «Нормальное положение двери – закрытое. Вход строго по пропускам. Часовой стреляет без предупреждения…» Девушка прошла через заскрипевшую при открывании дверь, ожидая увидеть типичный военный бункер, наполненный некрасивой металлической мебелью и непонятной аппаратурой, и ахнула, оказавшись в просторном кабинете, широкая стена которого представляла собой панорамное окно, выходящее на огромный, другого слова не подберёшь, подземный эллинг с несколькими причалами и сухим доком. У центрального причала Марси увидела подводную лодку, ещё раз ахнула, повернулась к Казарскому, раскрыв рот для вопроса, но тот опередил, с улыбкой поинтересовавшись:

– Идём вниз?

Но девушка сдержалась и отрицательно покачала головой:

– Вы ведь не просто так привели меня сюда, правда?

– Правда, – серьёзно подтвердил Казарский. – Это ваш кабинет, Марси. То есть ваше рабочее место в вашей крепости.

Прозвучало очень строго и по-военному, но при этом – как-то по-настоящему. Настолько по-настоящему, что девушке не захотелось шутить. Она кивнула:

– Спасибо, капитан.

И услышала короткое:

– Не за что.

Мебель не прагматичная, металлическая, некрасивая, которую успела представить себе девушка, а резная, тёмно-красного дерева, с «излишествами», в виде завитушек и прекрасных ненужных выступов: массивные книжные шкафы, в которых с достоинством дремлют старинные тома в кожаных переплётах, книги и атласы; письменный стол с двумя тумбами чист, на нём лишь бронзовый чернильный прибор – ждёт, когда хозяйка примется за работу; четыре массивных глобуса почти в рост Марси, деревянные, с искусно вырезанными континентами и островами, горами, реками и озёрами. Первый очень точно изображает Землю, второй помечен табличкой: Аммердау, третий – Липре, четвёртый – Ска-Ракс. Очертания континентов незнакомы, но вырезаны они с той же точностью, что и континенты Земли.

– Что это? – Марси посмотрела на Казарского.

Тот развёл руками и кивнул на ближайший к глобусам книжный шкаф. Девушка подошла и посмотрела сквозь стеклянные дверцы: на торце верхней полки вырезано «Аммердау», на следующей – «Липре», на третьей – «Ска-Ракс». И на каждой полке – толстые книги в кожаных переплётах, старые, но не пыльные, видимо, в кабинете регулярно убирали.

– Нужно их прочитать?

– Полагаю, да.

– Когда экранизация?

– Боюсь, не в ближайшее время.

– Жаль, – Марси улыбнулась, но открывать шкаф не стала, отошла к панорамному окну, окинула взглядом эллинг и предложила: – Давайте посмотрим на лодку?

– С удовольствием. – Казарский взглянул на хронометр. – Мы и так немного задерживаемся.

– Мы торопимся?

– Нужно выдерживать цикл.

– Цикл чего?

– Прошу в лифт.

На этот раз никакого лифтёра: капитан сам открыл дверь, пропустил девушку в кабину и нажал на кнопку. Других остановок, кроме эллинга и кабинета, не предусматривалось.

– Я не видела внизу людей, – произнесла Марси. – База пуста?

– Команда выстроена под окном и ожидает вас, – доложил офицер.

– Давно?

– Чуть больше двадцати лет.

Удивиться Марси не успела: лифт остановился, Казарский распахнул дверь, и девушка увидела команду – два десятка мужчин в чёрных рабочих комбинезонах, застывших в положении «вольно» с закрытыми глазами. Неподвижные и лишённые волос…

– Мёртвые? – догадалась девушка.

– Вижу, вам уже доводилось с ними встречаться, – скупо улыбнулся капитан.

– Доводилось, – не стала отрицать Марси, мельком припомнив визит в Санкт-Петербург. – Их специально убили?

– Нет, убили потому, что сюда их никто не звал, – усмехнулся капитан.

«Ах да, это же крепость! Здесь действуют другие законы».

– Немцы? – догадалась девушка.

– Да. – Казарский вновь посмотрел на часы. – Разрешите приступать?

– Приказываю приступить, – твёрдо ответила Марси.

Капитан небрежно вскинул к козырьку правую руку, резко повернулся к строю и рявкнул:

– Mannschaft[2]! – На этом слове мёртвые распахнули глаза. – Zur Befrachtung! Maschinen laufen lassen![3] – Строй рассыпался – моряки бросились исполнять распоряжения, а Казарский вновь обратился к девушке: – Мы выйдем в море сразу, как только завершится погрузка.

– Что именно вы будете грузить?

– Давайте взойдём на борт, – предложил капитан, указав на трап.

А когда они оказались на верхней палубе, подвёл Марси к распахнутому люку в трюм. В очень большой трюм, девушка не ожидала увидеть подобный отсек на субмарине.

– Немцы строили эти лодки, как грузовые, потом переделали в крейсерские, – объяснил Казарский. – Но мы вновь изменили конструкцию и теперь используем трюм по прямому назначению.