Сбежав от похитителей – оказалось, что её отвезли не так уж и далеко, на Багрия, – девушка на попутке добралась до Рабочей улицы, отыскала проходную Севморзавода и с улыбкой убедилась, что ведущая в неё дверь взломана. Сегодня здесь уже кто-то побывал.

«Кажется, я знаю, кто…»

Холл едва освещался, горел один светильник из трёх, да и то слабо, словно лампочка готовилась преставиться, но куда идти, Марси поняла сразу – в чёрный зев уходящего вниз тоннеля. В подземный проход, прорубленный в скале под железнодорожными путями. Официально – под железнодорожными путями, а для чего на самом деле был сделан столь глубокий тоннель, никто не спрашивал. Ведь город – крепость, а в крепостях лишние вопросы не приветствуются.

Эскалатор не работал, но девушку это обстоятельство не смутило: она осторожно ступила на замершую лестницу, перенесла на ногу вес тела, убедилась, что устройство её выдержит, и стала неспешно спускаться, внимательно прислушиваясь к тишине подземелья. На эскалаторе горел лишь каждый четвёртый светильник, и Марси казалось, что она проходит мимо освещённых подземных этажей: площадка – тёмный пролёт – площадка… По изогнутой стене вились тени, пытаясь обмануть или напугать, но девушка не обращала внимания на их лживый театр, лишь улыбалась, когда тени показывали смешные сценки.

Безмолвные, как всё вокруг.

Эскалатор привёл Марси в широкий коридор, едва освещённый тусклой лампой в проволочном каркасе. Лампа торчала из стены точно посередине тоннеля, а под лампой стоял высокий, подтянутый мужчина в чёрной фуражке, чёрной офицерской тужурке без знаков различия, чёрных брюках и таких же ботинках. Мужчина стоял безмолвно и бездвижно, напоминая мрачную скульптуру, идеально соответствующую этому неприветливому месту, а когда Марси подошла, поднёс к козырьку два пальца правой руки и представился:

– Капитан Казарский.

– Очень… очень приятно, – девушка не знала, как следует приветствовать офицеров, и ответила привычно. – Марси.

– Очень хорошо, Марси, – капитан выдержал короткую паузу. – Вы знаете, что я вам не служу?

Девушка понятия не имела, о чём говорит моряк, но без труда отыскала правильный ответ:

– Да.

– Да, капитан, – поправил её Казарский.

– Да, капитан, – послушно повторила Марси.

– У нас существует старинная договорённость, которую я соблюдаю. Не более, но и не менее.

– Да, капитан.

– Я должен был задать этот вопрос, чтобы точно знать, хорошо ли вы понимаете принципы наших отношений и знаете ли черту, за которую я никогда не зайду. Теперь мы можем отправляться.

Всё правильно: дверь должна быть здесь. Моряк, безусловно, знает, как её открыть, но помогать не собирается, хочет увидеть, справится ли новенькая.

А она…

Она впилась взглядом в кафельную стену и поняла, что мир раздвоился, отразился в её глазах, но вернулся другим, таким же во всём, кроме едва заметной ряби на грязной стене… Мир отразился в глазах Марси, вызвал рябь, и справа от капитана появилась «голограмма», изображающая жёлтый круг с алыми символами. Магический замок, видимый только тем, кто имеет право. Чтобы его открыть, требовалось ввести код, последовательно меняя местами символы, но девушка знала другой способ… Точнее, она и только она имела право открыть замок своим собственным способом.

Марси положила руку в центр круга и чуть надавила.

Круг и символы сменили цвет на зелёный, стена со скрипом разошлась, и девушка увидела кабину старого лифта. Металлическая дверь распахнулась изнутри, и черноволосый лифтёр в оливковой униформе склонился в вежливом поклоне:

– Прошу.

– Благодарю, – Марси прошла внутрь и встала за спиной лифтёра.

– Аристотель, найди работу приличнее, – желчно произнёс проследовавший за девушкой капитан.

Лифтёр закатил глаза – судя по всему, он слышал этот совет не в первый и даже не в сотый раз.

– Как всегда?

– Как всегда, знает мой официант.

– Ему вы тоже предлагаете сменить работу?

Капитан ответил холодным взглядом, но промолчал. Аристотель закрыл дверцу и нажал на кнопку «Рыба». Кабина пришла в движение.

– Вижу, вы много путешествуете, – светским тоном произнёс лифтёр, обращаясь к Марси.

– Не сидится дома, – не стала скрывать девушка.

– Как вам морские офицеры? – Аристотель бросил взгляд на Казарского. – Грубоваты, не так ли?

– Я успела познакомиться только с одним, и он показался мне строгим, не более.

– Завидую вашему оптимизму.

– Не люблю болтунов, – вставил своё слово капитан.

Лифтёр ответил Казарскому приятной улыбкой.

Следующую минуту ехали молча, а когда кабина остановилась, Аристотель распахнул дверцу и придержал её, помогая пассажирам выйти. Марси хотела его поблагодарить, но, повернувшись, с удивлением увидела, что лифт исчез.

– Он знает, что обратно мы выйдем другой дорогой, и не стал задерживаться, – объяснил капитан.

– Как я сама не догадалась…

– Наверное, задумались о чём-то, – Казарский щёлкнул включателем, и тоннель, в котором они оказались, залил яркий, необычайно яркий, по сравнению с коридором Севморзавода, свет. А это был именно тоннель: уходящий вдаль и теряющийся за плавным изгибом. Для удобства путешественников по нему были проложены рельсы, на которых девушка увидела электрическую дрезину.

И попыталась пошутить:

– Где грузовые вагоны?

– За стеной, – тут же ответил капитан. – В депо есть вагоны любого вида.

– Я пошутила, – растерялась Марси.

– А я – нет. – Казарский вздохнул и поправил фуражку. – Мы планировали сделать более разветвлённую сеть тоннелей, но времени не хватило: из-за смерти принципала дело остановилось. С тех пор пользуемся тем, что успели построить.

– Для чего?

– Для войны, – пожал плечами капитан, всем своим видом показывая, что глупее вопроса не придумать. – Мы ведь в крепости.

Он уселся в дрезину, снял фуражку и надавил на кнопку запуска. Двигатель мягко заурчал, и Марси поспешила присоединиться к спутнику, заняв соседнее сиденье.

Сразу после этого дрезина тронулась в путь.

* * *

Сознание вернулось, но осторожный Фокалор продолжал лежать с закрытыми глазами, внимательно прислушиваясь к происходящему и пытаясь понять, кто бродит по подвалу: случайные люди, трипалы или то страшное существо, которое прикончило низших и с одного удара вырубило его, баала и чистокровного Первородного. Фокалор не представлял, как долго пробыл без сознания, и решил не рисковать, лежал настолько неподвижно, что его действительно можно было принять за труп.

– Умер? – послышался осторожный вопрос.