Лиззи Манро никак не предполагала, что когда-нибудь станет давать свидетельские показания против подозреваемой в убийстве амишской девушки. Обвиняемая сидела за адвокатским столом рядом со своей влиятельной защитницей, склонив голову и сложив руки, как у этих ужасных статуэток, какими мать Лиззи любила загромождать подоконники. Сама Лиззи их ненавидела – каждый ангелок нарочито смазливый, у каждого пастушка такие наивные глаза, что всерьез их принимать невозможно. Точно так же, глядя на Кэти Фишер, Лиззи испытывала непреодолимое желание отвернуться.

Она перевела глаза на Джорджа Каллахэна, одетого в элегантный темный костюм.

– Назовите, пожалуйста, ваше имя и адрес, – попросил он.

– Элизабет Грейс Манро. Эфрата, Гранд-стрит, дом номер тысяча триста тринадцать.

– Где вы работаете?

– В отделении полиции Ист-Парадайса. Я детектив в чине сержанта.

Джорджу даже не пришлось задавать ей вопросы, ведь она часто присутствовала на открытии судебных процессов и знала порядок вопросов.

– Сколько времени вы служите детективом?

– Последние шесть лет. До этого я пять лет прослужила патрульным.

– Вы не могли бы немного рассказать о своей работе, детектив Манро?

Лиззи откинулась на спинку кресла свидетеля – для нее это место было комфортным.

– В основном я расследую уголовные преступления в Ист-Парадайсе.

– Сколько приблизительно их бывает?

– Ну, в прошлом году мы приняли пятнадцать тысяч вызовов. Разумеется, из них тяжких было совсем немного, в основном мы сталкиваемся с мисдиминором.

– Сколько убийств произошло в прошлом году?

– Ни одного, – ответила Лиззи.

– Из этих пятнадцати тысяч вызовов много ли приходится на амишские дома?

– Нет. Амиши вызывают полицию в случае воровства или повреждения их имущества, и время от времени нам приходится заводить дело на какого-нибудь амишского юнца за управление автомобилем в нетрезвом виде или за нарушение общественного порядка, но в основном они имеют минимальные контакты с местными правоохранительными органами.

– Детектив, расскажите нам, что произошло утром десятого июля.

Лиззи выпрямилась в кресле:

– Я была в отделении, когда кто-то позвонил и сообщил, что в коровнике найден мертвый младенец. На место происшествия выехала «скорая помощь», и потом я тоже туда поехала.

– Что вы увидели по прибытии?

– Было около пяти часов двадцати минут, незадолго до восхода. Коровник принадлежит амишскому владельцу молочной фермы. Он и двое его работников находились в коровнике, доили коров. Я опечатала переднюю и заднюю двери коровника лентой, чтобы обезопасить место происшествия. Потом пошла в кладовую для упряжи, где было найдено тело, и поговорила с парамедиками «скорой помощи». Они сказали, что ребенок новорожденный и недоношенный и что его не удалось реанимировать. Я записала имена четверых мужчин: Аарон и Элам Фишеры, Сэмюэл Стольцфус и Леви Эш. Я спросила их, видели ли они что-нибудь подозрительное и трогали ли что-то в коровнике. Самый молодой парень, Леви, как раз и обнаружил ребенка. Он не трогал ничего, кроме пары лошадиных попон, прикрывавших мертвого младенца, который был завернут в рубашку парня. Аарон Фишер, хозяин фермы, заявил о пропаже ножниц, используемых для разрезки шпагата и висевших на крючке у стойла для отёла. Все четверо мужчин сказали мне, что они никого не нашли в коровнике и что ни одна из женщин в доме не была беременной. После этого я прошлась по стойлам в поисках улик. Кроме того, мы вызвали группу полиции штата по особо важным делам. Было почти невозможно снять отпечатки с грубых деревянных балок и сена, а любые частичные отпечатки совпадали с отпечатками членов семьи, у которых был повод зайти в коровник.

– Подозревали ли вы преступление в тот момент?

– Нет. Я не подозревала ничего, помимо оставления ребенка.

– Продолжайте, пожалуйста, – кивнул Джордж.

– Наконец мы обнаружили место рождения – в углу стойла для отела было разбросано свежее сено, прикрывающее кровь. У места, где было найдено тело ребенка, мы обнаружили на земляном полу отпечаток стопы.

– Вы можете что-нибудь сказать об этом отпечатке?

– Он мог принадлежать босой женщине с седьмым размером обуви.

– Что вы сделали после этого?

– Я попыталась найти женщину, которая родила. Сначала я опросила жену Аарона Фишера, Сару. Я выяснила, что около десяти лет назад ей удалили матку и она не может иметь детей. Я опросила соседей и их двух девочек-подростков, и у всех было алиби. К тому времени как я вернулась на ферму, к нам спустилась дочь Фишеров Кэти. Фактически она зашла в кладовую для упряжи, где медицинский эксперт осматривал тело новорожденного.

– Какова была ее реакция?

– Она сильно разволновалась, – сказала Лиззи, – и выбежала из коровника.

– Вы пошли за ней?

– Да. Я догнала ее на крыльце. Я спросила мисс Фишер, была ли она беременной, и она это отрицала.

– Вам это показалось подозрительным?

– Вовсе нет. Ее родители говорили то же самое. Но потом я заметила, что по ее ногам стекает кровь. Несмотря на сопротивление, я попросила парамедиков отвезти девушку в больницу, для ее же безопасности.

– О чем вы подумали в тот момент?

– О том, что девушка нуждается в медицинской помощи. Но потом я подумала, что, возможно, родители обвиняемой ничего не знали о беременности, если она скрывала от них правду, как пыталась скрыть ее от меня.

– Каким образом вы обнаружили, что она утаивала правду? – спросил Джордж.

– Я поехала в больницу и поговорила с врачом обвиняемой, который подтвердил, что она родила ребенка, находится в критическом состоянии и нуждается в срочном лечении для прекращения вагинального кровотечения. Узнав, что она солгала мне по поводу беременности, я получила ордера на обыск фермы и дома, а также на взятие анализов крови и анализов ДНК у ребенка и обвиняемой. Следующий этап состоял в сопоставлении крови на сене в стойле для отёла с кровью обвиняемой, крови на теле ребенка с кровью обвиняемой, а также группы крови ребенка с группой крови обвиняемой.

– Какую информацию вы получили на основании данных ордеров?

– Под кроватью обвиняемой мы обнаружили окровавленную ночную сорочку. В ее шкафу нашлись ботинки и туфли седьмого размера. Все результаты анализов указывали на то, что кровь в коровнике связана с обвиняемой и кровь на ребенке и в его организме тоже связана с обвиняемой.

– Какой вывод вы из этого сделали?

Лиззи мельком взглянула на Кэти Фишер:

– Что, несмотря на ее отрицание, обвиняемая была матерью этого ребенка.