– На этом этапе вы считали, что обвиняемая убила ребенка?

– Нет. В Ист-Парадайсе убийства происходят редко и фактически не встречаются в общине амишей. На том этапе я считала, что ребенок мертворожденный. Но потом судмедэксперт прислал мне отчет о вскрытии, и мои заключения пришлось уточнить.

– Почему?

– Ну, с одной стороны, ребенок родился живым. С другой стороны, пуповина была перерезана ножницами. Это заставило меня подумать о ножницах, которые не нашел Аарон Фишер и с которых мы могли бы снять отпечатки. Новорожденный умер от асфиксии, но судмедэксперт обнаружил глубоко во рту ребенка волокна рубашки, в которую он был завернут, что предполагало удушение. Именно тогда я поняла, что обвиняемая является возможным подозреваемым. – Лиззи отпила воды из стакана, стоящего на свидетельской трибуне. – После этого я допросила всех людей, близких к обвиняемой, и саму обвиняемую. Мать обвиняемой подтвердила, что ее младший ребенок умер много лет назад и что она не имела понятия о беременности своей дочери, но и основания думать об этом у нее не было. Отец вообще отказался со мной говорить. Я также допросила Сэмюэла Стольцфуса, одного из наемных работников и, по совпадению, бойфренда обвиняемой. От него я узнала, что он намеревался осенью жениться на обвиняемой. Он также сказал мне, что у обвиняемой не было с ним сексуальных отношений.

– К какому же заключению вы пришли?

Лиззи подняла брови:

– Сначала я подумала: а что, если он, обнаружив, что Кэти Фишер обманула его, из мести задушил ребенка? Однако Сэмюэл Стольцфус живет в десяти милях от фермы Фишера с родителями, подтвердившими, что он спал у себя дома в тот промежуток времени, когда, по мнению судмедэксперта, произошла смерть. Потом я подумала, что, может быть, все наоборот – и информация указывает на обвиняемую. То есть у нее был мотив: амишская девушка, родители-амиши, бойфренд-амиш, а она беременеет от кого-то другого. Это повод утаить рождение, может быть, даже избавиться от ребенка.

– Вы опрашивали кого-то еще?

– Да, Леви Эша, второго наемного работника с фермы. Он рассказал, что обвиняемая последние шесть лет тайком ездила в Пенсильванский университет повидаться с братом. Джейкоб Фишер уже давно не жил как амиш, а вел жизнь студента колледжа.

– Какое отношение это имеет к делу?

Лиззи улыбнулась:

– Гораздо легче встретить парня, помимо амишского бойфренда, когда перед тобой весь мир – с выпивкой, студенческими вечеринками и брендовой косметикой.

– С Джейкобом Фишером вы тоже беседовали?

– Да. Он подтвердил тайные визиты обвиняемой и заявил, что не знал про беременность сестры. Он также сказал, что причина, по которой обвиняемой приходилось навещать его за спиной отца, состояла в том, что его больше не принимали дома.

Джордж изобразил замешательство:

– Как это?

– Амиши не посещают школу после восьмого класса, но Джейкоб захотел продолжить образование. Нарушив это правило, он оказался отлученным от Церкви амишей. Аарон Фишер пошел в своем наказании еще дальше и отрекся от Джейкоба. Сара Фишер не посмела перечить мужу, но тайно посылала дочь к Джейкобу.

– Как это повлияло на ваши соображения по этому делу?

– Неожиданно, – сказала Лиззи, – прояснилось еще кое-что. Будь я на месте обвиняемой и зная, что собственного брата изгнали за такой пустяк, как учеба, то постаралась бы не нарушать правил. Можете считать меня полоумной, но рождение внебрачного ребенка – более серьезное нарушение, чем чтение Шекспира на стороне. Это значит, что, если бы она не нашла способ скрыть случившееся, ее выкинули бы из дома и семьи, не говоря уже о Церкви. Поэтому она семь месяцев скрывала беременность. Потом родила ребенка – и скрыла это тоже.

– Вы установили, кто отец?

– Нет.

– Вы рассматривали других возможных подозреваемых, помимо обвиняемой?

– Знаете, я пыталась, – вздохнула Лиззи. – Но не сходилось слишком многое. Роды произошли на два с половиной месяца раньше срока, в месте без телефона и электричества, а это означает, что никого нельзя было вызвать и никто об этом не знал, если не считать обитателей фермы, которые могли услышать крики роженицы. Что до случайного незнакомца, то есть ли вероятность неожиданного появления кого-то на амишской ферме в два часа ночи? И если такой человек действительно появился, зачем ему убивать ребенка? И почему обвиняемая об этом не упомянула? Итак, остаются только члены семьи. Но лишь одна из них лгала мне в лицо о беременности и родах. Лишь для одной ставки оказались бы пугающе высокими, выйди новость о ребенке наружу. И лишь для одной из них у нас есть улики, доказывающие ее нахождение на месте преступления. – Лиззи бросила взгляд на адвокатский стол. – По моему мнению, факты ясно показывают, что Кэти Фишер задушила своего новорожденного.

Когда для перекрестного допроса поднялась Элли Хэтэуэй, Лиззи расправила плечи. Она пыталась вспомнить то, что говорил Джордж о жесткости адвоката, ее способности вытягивать ответы из самых упрямых свидетелей. Глядя на нее, Лиззи нисколько в этом не сомневалась. И короткая стрижка Элли Хэтэуэй, и ее строгий костюм не оставляли сомнения в том, что мягкие грани ее личности давно огрубели.

Вот почему Лиззи едва не свалилась со стула, когда к ней с искренней дружеской улыбкой подошла адвокат:

– Вы не знали, что здесь я обычно проводила лето?

– В здании суда? – прищурилась Лиззи.

– Нет! – рассмеялась Элли. – Вопреки общему мнению. Я имела в виду Ист-Парадайс.

– Я этого не знала, – сухо откликнулась Лиззи.

– Здесь живет моя тетка. У нее была небольшая ферма. – Элли улыбнулась. – Но это было до бешеного повышения налогов на недвижимость.

При этих словах Лиззи тихо засмеялась:

– Вот почему я снимаю жилье.

– Ваша честь, – вмешался Джордж, бросив на свидетельницу предупреждающий взгляд, – не сомневаюсь, что присяжным необязательно слушать воспоминания мисс Хэтэуэй.

Судья кивнула:

– Говорите по существу, советник.

– Да, Ваша честь. Просто когда растешь здесь, то наблюдаешь за жизнью амишей. – Она повернулась к Лиззи. – Вы согласны?

– Да.

– Вы говорили, что не часто заводили дела на амишей. Когда было последнее дело?

Лиззи мысленно отмотала назад:

– Месяцев пять назад. Семнадцатилетний парень в нетрезвом виде съехал на багги в канаву.

– А перед тем? Можете припомнить?

Она пыталась вспомнить, но не смогла:

– Не знаю.

– То есть прошло много времени?

– Можно сказать и так, – призналась Лиззи.

– В своих отношениях… профессиональных и личных… казались ли вам амиши довольно мягкими людьми?

– Да.