Он долго молчал, затем едва заметно наклонил голову, даваяпонять, что вынужден признать мои доводы:

«Пусть так, но Этану что-то известно».

Против этого трудно было возразить. Я и раньше подозревала,что Этану известно больше, чем он говорит, но подозрения, как показала историяс запиской, к делу не пришьешь.

«Тогда останься, прими участие в обсуждении и выясни, что онзнает. Оставайся и решай проблему словами, а не оружием. Ты и сам знаешь, чтоэто более действенный способ. Никто не сможет осудить твое стремление защититьСелину. Ты же ее заместитель».

Он опять долго вглядывался в мое лицо и слегка улыбался:

«Тогда требую выкуп. Если я соглашусь уступить, я долженполучить что-то взамен».

«Ты сам спровоцировал меня, — напомнила я ему. —Ты пришел в мой Дом, ты угрожал Этану».

«А ты пролила мою кровь».

Я возмущенно закатила глаза:

«Ты сам напоролся на лезвие».

Господи, он готов спорить даже с телеграфным столбом!

«Ты первой обнажила оружие, страж. Такой угрозы достаточно,чтобы спровоцировать ответную реакцию».

Я надолго замолчала, оценивая его позицию, — такнадолго, что вампиры вокруг нас стали тревожно перешептываться. Морган прав —он угрожал Этану словами, а я первой обнажила сталь. Я могла бы выбрать болеемягкий способ воздействия, могла бы просто расстегнуть ножны, взяться зарукоятку правой рукой, но не вытаскивать меч. Однако я заметила, как он отвелназад руку, и решила, что сейчас последует удар. Вот тогда и шагнула вперед. Атеперь за это стою под пристальными взглядами целой толпы вампиров и мысленноторгуюсь с тем, кто затеял всю эту свару.

«Ладно, — согласилась я, надеясь, что мысленный туннельпередаст мое раздражение. — Я буду тебе должна».

Но не уточнила, что именно.

И в этом была моя ошибка.

Морган увидел возможность и не замедлил ею воспользоваться.А я, запутавшись в терминах, не уточнила условия сделки, не поставила условиеравноценности оказанных услуг. Позже я узнала, что у вампиров имеется целаясистема заключения сделок и договоров на словах, и они не хуже самыхотъявленных крючкотворов учитывают каждое сказанное слово. Устные контракты, закоторыми вместо закона стоит сталь, связывают их ничуть не слабее, чемписьменные соглашения. И я только что предоставила Моргану карт-бланш.

И он хищно усмехнулся с таким собственническим видом, что уменя перехватило дыхание, а потом вдруг опустился на одно колено. Отнеожиданности я широко раскрыла глаза, и кончик меча, все так же нацеленный вего сердце, тоже опустился.

«Ты слишком легко сдалась».

А потом он заговорил вслух, чтобы слышали все вампиры:

— Мерит, страж Дома Кадогана, в присутствии свидетелейя прошу позволения добиваться твоей благосклонности. Даешь ли ты своеразрешение?

От изумления я уставилась на него широко раскрытыми глазами.Я даже не была уверена, что правильно его поняла, опешив от его наглости.

«Ты издеваешься надо мной?»

«Ты мне должна, малышка, и пути назад нет».

Я уже готова была ответить, что не поступлюсь своимипринципами, как вдруг в голове зашумело, и я оказалась в другом туннеле. Наэтот раз в голове зазвучал голос Этана:

«Принимай предложение. Дай ему разрешение».

Я опять чуть не задохнулась, хоть и по другой причине.

«Что?»

«Ты слышала меня. Принимай предложение».

Мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не обернуться и невонзить меч в его черное иссохшее сердце.

«Объясни почему. Почему я должна это сделать?»

«И почему ты меня подставляешь?» — хотелось добавить мне.

Ответ пришел после недолгой паузы:

«Потому что это шанс для всех нас. Для Дома Кадогана. ЕслиМорган ищет твоего расположения, он неизбежно должен искать расположенияКадогана. Он сделал предложение в присутствии представителей Дома Кадогана,Грея и бродяг. И это беспрецедентный случай, чтобы вампир Наварры открытодобивался расположения Кадогана, вампира Дома, где пьют кровь. Мы можемрассчитывать на союз между нашими Домами. Наше положение… неустойчиво, Мерит.Если его увлечение привлечет к нам вампиров Наварры…»

Он не закончил свою мысль, но смысл был ясен: я должна статьмостом между Кадоганом и Наваррой. Звеном цепочки, связывающей два Дома. Моичувства, мои желания при этом учитывались в последнюю очередь.

Я смотрела на Моргана, сиявшего открытой улыбкой исмотревшего на меня с надеждой, хотя он и вынуждал меня поддерживать отношенияпротив воли, и пыталась определить, кто из них представляет собой наименьшеезло.

Вокруг нас волновалась толпа, ожидавшая моего ответа.Повсюду слышались приглушенные разговоры, и я уловила несколько фраз, произнесенныхшепотом.

— Как ты думаешь, она согласится?

— Морган просит позволения ухаживать за вампиромКадогана — это неслыханно.

— А я и не знал, что они знакомы.

И уж совсем некстати:

— Я считал, что Этан сам имеет на нее виды.

Не сводя взгляда с лица Моргана, я сжала рукоять катаны изадала Этану еще один вопрос:

«Если я соглашусь, что это будет означать?»

«Это значит, что ты согласишься принять его ухаживания.Признаешь, что я и ты — мы оба одобряем его намерения».

Я выпрямилась и задала вопрос, который не могла не задать,хоть и была неприятно удивлена, что ответ так много для меня значил.

«А ты одобряешь?»

Молчание.

Тишина.

Этан ничего не ответил.

Я закрыла глаза, сознавая, что допустила ошибку в надежде,что между нами установилось некоторое подобие взаимопонимания, которое непозволило бы ему принести меня в жертву политической конъюнктуре. Ох, как же яошиблась! Я недооценила тот факт, что в первую очередь он был стратегом, всегдаоценивающим возможную выгоду, просчитывающим развитие событий и выбирающим наилучшиеспособы для достижения своих целей. Напрасно я надеялась, что ради меня онсделает исключение.

Цель его, безусловно, была благородной — защита Дома, защитавампиров, но ради нее он не задумываясь приносил меня в жертву. Посылал нажертвенный алтарь, отдавал вампиру, который лишь несколько минут назад всерьезугрожал мне ритуальным кинжалом.

Я вообразила, что махинации Этана мне не угрожают, наивнополагая, что он заботится обо мне, если не как о друге, то как о вампиреКадогана.

Я проглотила слезы разочарования. Проклятие, я всего лишьодна из вампиров, обязанная защищать и оберегать его. А не торговаться.