Этан, Скотт и Морган после ухода бродяг решили уединитьсядля тайного совещания. Мое присутствие там не требовалось, так что яотправилась домой и, не обращая внимания на тревожные взгляды, сразу прошла вспальню и захлопнула за собой дверь. Положив ножны с катаной на кресло укровати, я взяла плеер, вставила в уши наушники и рухнула в постель, стараясьубедить себя, что мне нет дела до того, что произошло сегодня ночью. Но яникогда не умела хорошо лгать.

На следующий вечер я проснулась совершенно измученной,поскольку весь день ворочалась с боку на бок, смотрела в потолок и ругалась,мысленно проигрывая заново события прошлой ночи, вспоминая каждое мгновениенашего с Этаном разговора и удивляясь, как легко он продал меня ради своегодрагоценного политического капитала.

Но, несмотря на все тайны и загадки, мне предстояло занятьсяработой, так что я встала с постели, приняла душ, оделась, съела миску хлопьевв темной кухне, накинула кожаный пиджак, взяла пояс с мечом и коробку спирожными, оставшимися с прошлой ночи. Теперь я была готова вернуться в ДомКадогана и приступить к своим обязанностям.

Я уже заперла замок и повернулась, чтобы спуститься поступеням, когда увидела прислонившегося к своей машине Моргана. Он стоял,небрежно скрестив ноги и руки, снова в джинсах с широким кожаным ремнем, чернойрубашке и неизменном кожаном пиджаке.

— Привет, — весело произнес он.

Задержавшись на ступеньке, я моргнула от неожиданности,затем все же спустилась вниз и направилась к гаражу, надеясь, что явноеотсутствие интереса с моей стороны заставит его уйти. Но, вместо этого, онпошел следом и остановился у двери в гараж, все так же сияя обезоруживающейулыбкой.

— Ты сказала, что я могу позвонить.

— Позвонить, — повторила я. — Но не маячитьздесь в сумерках.

Я открыла дверь гаража, вошла внутрь и отперла машину.

— Ты разрешила мне ухаживать за тобой.

Только исключительный самоконтроль удержал меня от того,чтобы броситься на Моргана с мечом. Вместо этого, я открыла дверцу машины,положила ножны с катаной на заднее сиденье, коробку с пирожными пристроила напассажирском месте и только потом повернулась к Моргану.

— Ты загнал меня в угол на виду у пятидесяти вампиров.Я просто не могла сказать «нет». — Он открыл рот, но я не дала емуответить. — Пятьдесят вампиров, Морган. Пятьдесят, включая моего мастера,мастера другого Дома и бродяг.

Он ничуть не смутился и все с той же улыбкой пожал плечами:

— Да, я хотел, чтобы при этом были свидетели.

— Ты хотел пометить свою территорию.

Морган прошел в гараж, проскользнул вдоль машины со стороныводительской дверцы, и не успела я сделать и шагу, как он запер меня междумашиной и дверью, широко расставив руки, чтобы не дать мне ускользнуть. Он ещеи наклонился.

— Ты права, я хотел пометить свою территорию.

Напрасная трата времени.

— У тебя нет ни одного шанса.

— Я не согласен. Ты танцевала со мной. Кормила меня. Ине перерезала мне глотку, когда была такая возможность. — На его лицевспыхнула озорная усмешка. — Может, ты чем-то и недовольна, но тызаинтересована. Признайся.

Я бросила на него уничтожающий взгляд, но не смогла нистереть с его лица улыбку, ни удержать от страстного призыва в его глазах.

— Ни. Одного. Шанса.

— Обманщица. Если Этан прикажет тебе встречаться сомной, ты будешь встречаться.

Здесь я не могла удержаться от смеха:

— Да, твоя гордость нисколько не пострадает, если стражДома Кадогана будет приходить к тебе на свидания в закусочную «Уэндиз» поприказу ее сеньора и мастера.

Морган с преувеличенной серьезностью покачал головой:

— Никаких «Уэндиз». Это должен быть по меньшей мере«Бенниганз».

Я приподняла брови:

— Да ты транжира.

— Город ветров в твоем распоряжении, Мерит.

Какое-то время мы оба стояли молча, смотрели друг на друга иждали, кто отступит первым. Я уже представила себе, как бью его ногой в живот,наплевав на все обещания принимать его ухаживания, но сочла этот шагполитически безответственным. Я подумывала согласиться и объяснить, что толькоисполняю свои обязанности. А потом решила, что пойду на свидание, потому чтомне этого хочется. Потому что он был красив и забавен, потому что мы вроде бынеплохо ладили, а если он тогда в клубе и подыгрывал Селине, то лишь по велениюдолга. Я могла понять его действия, даже если и не совсем понимала поступки егомастера.

Я глубоко вздохнула и подняла голову:

— Одно свидание.

В его улыбке появилось мужское самодовольство.

— Договорились, — сказал он и, еще немногонаклоняясь, прижался ртом к моим губам. — Только не обманывай.

— Я никогда не обманываю, — сказала я прямо в егогубы.

— Гм. — Он явно мне не поверил, но все же продолжалменя целовать, и по какой-то причине я ему это позволяла.

Но он не был Этаном.

Грубее? Возможно. Но пока и этого было достаточно.

Несколькими минутами позже — и эти минуты, как ни странно,доставили мне удовольствие — я уже вела машину на юг. Но прежде чем направитьсяв Дом Кадогана, я решила заглянуть в офис дедушки. Я нуждалась в чьем-нибудьсочувствии и не сомневалась, что дедушкин информатор уже поставил его визвестность о вчерашних событиях. Я не включала радио и опустила стекла, чтобыслышать дыхание города в этот тихий весенний вечер. Сегодня я предпочитала шуммашин лирическим мелодиям, воспевающим чувства, которым не могла доверять.

В квартале, как обычно, было тихо и безлюдно. Вот только утротуара стоял блестящий «мерседес» Этана. Черный «мерседес», и больше никакихмашин.

Более того, вообще не было заметно никакой охраны.

Это было неслыханно. Этан никогда не выезжал без охраны, иобычно за его машиной с откидным верхом следовал еще один джип. Так предписывалпротокол. Я остановилась чуть дальше по улице, вышла из машины, досталамобильник и набрала номер Люка. Он ответил после первого же гудка:

— Люк.

— Это Мерит. Вы не потеряли нашего мастера?

Он хрипло выругался и спросил:

— Где?

— У офиса омбудсмена. «Мерседес» стоит прямо передвходом. Я полагаю, с ним нет никакой охраны?

— Мы не настаиваем на том, чтобы он брал с собой охранув автомобиль! — раздраженно ответил Люк, и я услышала, как он шелеститбумагами. — До сих пор я верил, что он не станет так идиотски себя вести иездить в одиночку, когда убийца все еще на свободе, а бродяги взялись заоружие.