Замок остался далеко позади, когда я все-таки обернулась, словно услышав свое имя, произнесенное вслух: в воротах продолжала неподвижно стоять едва различимая темная фигура, без слов говоря, что он будет ждать.

На горизонте медленно вставало оранжево-красное солнце, пробуждая утро и вместе с ним все живое ото сна. Воздух, пропитанный сладкими ночными ароматами, кружил голову, наполняя душу странным предчувствием перемен. Ранние птицы робко распевались после очередной летней ночи, и их звонкие голоса раскрашивали тишину луга первыми яркими красками.

Я во весь дух мчалась по зеленому полю, утопающему в еще не проснувшихся цветах, чьи склоненные головки-бутоны начинали медленно раскрываться навстречу первым солнечным лучам, и упивалась тем ощущением свободы, что дарило одиночество. Но вопреки царящей вокруг безмятежности на душе моей все еще было неспокойно: неясные тени сомнений омрачали, казалось бы, ликующее торжество победы, заставляя вновь и вновь пытаться отыскать в собственной голове причины этой тревоги.

Но в эту минуту самым пугающим было то, что я не могла зацепиться ни за одну дельную мысль: в голове словно царил вязкий туман, в котором смешались самые разные чувства. Неудивительно, что в этот момент единственное, в чем я нуждалась сильнее всего, было столь желанное одиночество.

Я чувствовала, как рушатся последние внутренние барьеры, удерживающие мою жизнь в хрупких рамках видимого порядка. Но это утро стало решающим не только для воинов Алариса и Гералта: я ощущала всем своим естеством, что и в моей душе сегодня произошла финальная битва. Но то была битва, в которой не осталось победителей. Катрина и Триана оказались повержены — и сквозь прах прежних сущностей робко пробивались ростки чего-то нового.

И пусть я пока даже не знала, что за новая личность получится из осколков, изменения уже произошли. И мне оставалось лишь дождаться, пока новое «я» отряхнет пепел старых сомнений и явит себя миру. Я лишь надеялась, что у нее хватит решимости, наконец, разобраться с тем хаосом, в какой превратилась моя жизнь в последние месяцы.

Однако сегодня мне не суждено было насладиться разлитым в воздухе умиротворением. В тот момент, когда я только начала ощущать, как сомнения начинают тихонько развеиваться под ласковыми лучами пробудившегося светила, небольшой подземный зверек, выползший на поверхность, громко клацнул зубами, ловя, невесть откуда здесь взявшуюся маленькую муху.

И внезапно меня словно молнией поразило осознание того, что я сотни раз уже видела нечто подобное.

Мне даже не пришлось напрягать сознание в поисках ответа: услужливая память не преминула наполнить разум ярчайшими картинками того, как мои лабораторные творения впервые разевали пасть, только выйдя из-под рук своих создателей.

И только в этот момент пришло полное осознание того, что я оставила в замке после себя. Пугающая реальность разом затмила собой солнечный свет, за доли секунд превращая теплое летнее утро в оживший кошмар моих человеческих снов.

Не медля ни секунды, я стремительно развернулась и буквально полетела назад, выбросив из головы все посторонние мысли. Единственное, что сейчас имело значение — только бы успеть. Я в полной мере представляла себе, на что способны разъяренные твари, и поэтому шансы, что они успеют перегрызть всех, кто попытается их усмирить, были очень высоки.

Казалось, я не успела далеко отойти от замка, однако размытые очертания горизонта и не думали приближаться, зловеще маня едва различимыми даже моим острым взором, тонкими очертаниями высоких башен.

Я летела с такой скоростью, что местность вокруг казалась сплошным зеленым, расплывчатым пятном, но в тот момент казалось, что время остановилось. Когда я, наконец, приблизилась к замку настолько, что смогла различить высокие башни и маленькие фигурки на широких стенах, мои страшные подозрения начали сбываться: определенно, в той суматохе, что царила в замке, повинны были мои жуткие творения.

Я вновь и вновь проклинала свое неуемное желание уединиться в столь напряженный момент и свои такие слабые человеческие чувства, против которых оказалась бессильна даже сущность вампира. Если бы я не пошла на поводу своих слабостей, то могла бы предотвратить это, могла бы сейчас находиться в замке вместе с остальными, а не нестись сломя голову к месту, которое для многих вампиров рискует стать местом последнего упокоения.

Когда я, наконец, вбежала в распахнутые ворота, напряжение достигло критической точки. Не знаю, что я ожидала увидеть, возможно, горы тел моих союзников. Но когда я увидела вполне живого и невредимого Алариса, спешно отдающего приказы нескольким обступившим его воинам, волна облегчения, мгновенно затопившая тело, чуть было не заставила бессильно опуститься на землю.

Но в этот момент из замка донесся яростный приглушенный рык, который я слышала бесчисленное количество раз, и именно это помогло мне мгновенно собрать оставшиеся силы и сосредоточиться на главном.

Аларис вскользь окинул двор цепким взглядом, в котором попеременно плескались усталость и тревога, но когда наши глаза встретились, меня ослепило чувство облегчения и радости, в них сверкнувшее. Не позволяя себе расслабляться, я подлетела к нему и коротко спросила:

— Уже есть жертвы?

Он мгновенно понял, о чем речь, и так же кратко ответил, жестом приказывая одному из только что подбежавших воинов приблизиться к нему:

— Пять вампиров Гералта и один из моего отряда, — спустя мгновение, выслушав свежие донесения, он добавил: — Основные отряды собраны с обратной стороны замка, ожидая приказаний. Несколько обитателей замка, в том числе мои сестры, заперты в одном из залов, поэтому монстры до них не добрались. Обычные методы борьбы не срабатывают, мы пытаемся загнать их в одно помещение, но пока не удается это сделать.

Я впервые за эти сумасшедшие часы позволила себе немного расслабиться: потери пока были сравнительно невелики, хотя, учитывая выносливость и силу моих созданий, можно было не сомневаться, что в случае промедления число жертв будет постоянно увеличиваться.

Аларис закончил разговор с вампирами и, отпустив их к своим отрядам, повернулся ко мне, касаясь моей руки, тем самым привлекая внимание:

— Триана. Я не хочу тревожить твои раны, не хочу напоминать о том, через что тебе пришлось пройти, но я больше не могу смотреть, как ты с каждым днем замыкаешься в себе. Если причина во мне — пожалуйста, только не молчи, не отдаляйся. Расскажи мне, что тебя так гнетет.

— Аларис, сейчас не время об этом говорить! Надо вывести тварей из замка, пока они не растерзали всех там находящихся. И если ты мне поможешь, я смогу это сделать, — я нетерпеливо перебила его сбивчивые слова, страшась предстоящего разговора, поэтому стремилась отложить его до последнего. Да и момент был выбран слишком неподходящий. И пусть в глубине души я сама осознавала нелепость своих отговорок, ничто в этот момент не смогло бы меня остановить.

Мужчина нахмурился в ответ на мои слова; по мелькнувшему в глазах разочарованию я поняла, что не такой ответ он ожидал. Но в эту минуту я не могла, просто не могла сказать ему то, что Аларис хотел услышать. И если быть откровенной — хотя бы наедине с собой —даже я сама пока не знала, что творится в моей растерзанной душе. Как можно было в этот момент пустить туда кого-то другого, тем более вампира, которого я любила больше всего на свете, любила страстно и без памяти? В первую очередь, я должна была разобраться с призраками прошлого самостоятельно, а уж потом настанет время для объяснений с моим мужчиной.