А затем его пальцы вновь начинают перебирать струны. Все это время он смотрел в мою сторону, но в этот момент его горящий взгляд сквозь огонь находит мой.

Кьер снимает через голову ремень гитары. Медленно огибает круг из камней и присаживается передо мной на корточки.

– В моей жизни нет ничего, чем я мог бы гордиться. – Вокруг слишком темно, чтобы суметь прочесть что-то по его лицу, пламя больше отбрасывает тени, чем освещает ночь. – Я всего лишь парень, который штабелями укладывает женщин в постель. – Он немного помолчал. – Ты не обязана меня спасать.

Огонь становится все слабее, трещит догорающая бумага. Я подкладываю к ним оставшиеся конверты. Ветер набирает силу, шум волн скоро поглотит звуки умирающего костра, и от него не останется ничего, кроме пепла.

– У меня никогда не было друзей, – тихо произношу я. – И долго был страх. Я чуть не сломалась, чтобы понравиться собственной матери, и только начинаю понимать, чем вообще хочу гордиться. Ты не обязан меня спасать, – добавляю я. – Я сама это сделаю.

Встаю на ноги и берусь за ручку чемодана. Небо по-ночному синее, луна создает на ряби морских волн матовую полосу света. Яркий силуэт Мэттью виднеется не так далеко от нас, и я направляюсь к нему, не включая фонарь. На небесах сверкают бесчисленные звезды, в их сиянии делаю один шаг за другим. Когда рядом со мной появляется Кьер, он не берет меня за руку.

Я чувствую необычайную легкость, почти парю́. Страх все еще со мной, я чувствую его внутри себя, но прямо сейчас у него просто мягкие лапки, ими ему не удастся разорвать меня на куски.

Дверь маяка открывается с негромким скрипом, щелчок – и над шахматной плиткой разливается тусклый свет. Никто из нас не говорит ни слова, даже пока мы поднимаемся по лестнице на четвертый этаж и Кьер закрывает за нами дверь спальни, мягко прислонившись к ней спиной.

Я включила люстру и теперь зажигаю свечу, которая до сих пор стоит у меня на тумбочке. Моя уверенность пошатнулась лишь на миг, когда Кьер накрыл рукой выключатель, а затем я киваю, а комнату заполняет темнота. Глаза быстро приспосабливаются к огоньку свечи, и я сажусь на кровать. Приближаясь ко мне, Кьер стягивает с себя кофту и просто бросает ее на пол. Он склоняется надо мной и бережно укладывает на спину. На лице у него такое уязвимое выражение, что из-за этого он даже выглядит моложе, и я запускаю руки ему в волосы, целую его шею, подбородок, лоб, провожу ладонями по его обнаженной спине. Кьер, еле касаясь, гладит меня по щеке, и пару секунд мы просто смотрим друг на друга. Потом он закрывает глаза и прислоняется лбом к моему лбу, всего лишь на мгновение, прежде чем меня поцеловать.

Это словно первый поцелуй. Возможно, это и есть первый поцелуй, поскольку все, что происходит сейчас между нами, – это невысказанное обещание.

Мы спасем себя сами и сделаем это вместе.

Без всякой спешки мы раздеваем друг друга. Свет от крошечного язычка пламени рисует танцующие узоры на нашей коже, и мы целуемся, мы целуемся, мы целуемся, а когда он входит в меня, я не отвожу от него взгляд, я больше этого не боюсь.

– Лив, – бормочет он, переплетая свои пальцы с моими у меня над головой. – Лив. – Он шепчет это мне в губы. – Лив…

Надежда. Не только во мне, но и в глазах Кьера.

Надежда. И любовь.

Вы можете оставаться на Кэйрахе, сколько пожелаете. Думаю, я больше не вернусь на остров.

Эти строчки, написанные Максом Ведекиндом, я читаю теплым субботним утром в апреле, сидя только в нижнем белье и в одной из футболок Кьера за накрытым к завтраку столом и дожидаясь, пока сварится эспрессо.

Сам Кьер стоит босиком, в одних джинсах и без рубашки перед открытым холодильником и уже несколько секунд просто смотрит внутрь. Он упрямо утверждает, что эту привычку перенял у меня, и именно поэтому его счета за электричество за последний месяц увеличились вдвое.

Когда кофеварка начинает шипеть, он захлопывает дверцу, так ничего оттуда и не достав, и разливает горячую, дымящуюся черную жидкость по приготовленным кружкам с теплым молоком. Потом аккуратно ставит их на стол и садится ко мне.

Я молча разворачиваю к нему экран ноутбука.

– Это как-то меняет наши планы? – уточняет Кьер и делает глоток кофе.

– Мне кажется, нет, а ты как считаешь?

– Не вижу для этого причин. Или ты хотела бы остаться жить здесь навечно? Я бы даже мог представить себя вместе с тобой. – Он отодвигает чашку в сторону и наклоняется, чтобы меня поцеловать. Всегда, всегда, всегда мир на мгновение замирает, когда наши губы встречаются, так же, как всегда, всегда, всегда сердце у меня начинает биться в два раза быстрее, стоит мне просто посмотреть на него подольше.

– Мы в любом случае уже нашли новую квартиру, – наконец произношу я. – И кровать, которую ты выбрал, ни за что сюда не влезет.

– Это классная кровать, – отвечает Кьер и принимает такой довольный вид, как и всякий раз, когда об этом заходит речь.

Сейчас середина апреля, и примерно через неделю я полечу в Гамбург, чтобы освободить от вещей свою маленькую студию, от которой я отказалась в конце месяца. Единственное, за исключением своей одежды и парочки мелочей, что я оттуда заберу – это Харви. Его транспортировка в Ирландию обойдется мне практически в целое состояние, но в моих глазах оно того стоит.

Айрин поначалу была в шоке, а затем тут же пришла в восторг, после того как я сообщила ей, что мы с Кьером собираемся жить вместе.

Я еще раз перечитываю электронное письмо Ведекинда. Нет, мы с Кьером не можем навсегда поселиться на маяке. Хотя бы потому, что с этого семестра Кьер снова начнет учиться. Ветеринарная медицина. Я заявила ему, что встречаться с рок-звездой возбуждает меня гораздо сильнее, но велика вероятность, что мне понравится и парень с котятами в руках. Он по-прежнему отказывается позировать мне для фото в Instagram. Причем это даже не обязательно должен быть снимок с кошками – снаружи перед маяком на весенне-зеленой травке прыгают милейшие ягнята.

Сновать туда-сюда между Каслданнсом и Дублином и так изрядно потрепало бы нам нервы, даже если не принимать в расчет постоянные поездки на лодке. На какое-то время поднимался вопрос о переезде в Дублин, но Кьер не хочет уезжать отсюда, так и получилось, что теперь мы будем снимать небольшую квартиру в Каслданнсе и крошечную комнату в общежитии в Дублине. Несмотря на то, что мне хотелось бы и дальше жить на маяке, это было бы неудобно. Но тут меня посещает другая идея и, возможно… Опять поворачиваю компьютер к себе, чтобы ответить на письмо.