– Тогда ты никогда не узнаешь: зачем мне был нужен аккумулятор, – попытался поторговаться демон.

Драконесса презрительно фыркнула.

– Не напрягайся, я сама дядюшке расскажу, – перебила она и объяснила. – Я у Минервы в голове все прочла, наш интервент поделился с ней некоторыми планами. Правда, пока я телепорт тормозила, этой мерзавке удалось скрыться. Ну, это ненадолго, поймаем. Так вот, накопитель этому мерзавцу нужен был для того, чтобы беспрепятственно проникать в наш мир. Аура природы, заложенная в Стелле, давала бы ему ориентир, а все остальное сделала бы энергия захлопнутого ею портала. Ну, а дальше все понятно: убийства, насилие, поджоги, кровавые жертвоприношения. Чем больше боли, тем сильнее демон.

Глаза Золотого Дракона заволокло тьмой. Стазис, тормозящий Таркая исчез, но прежде чем демон успел подняться, свистнул воздух, и парадная секира свершила-таки свое предназначение.

– Не думала, что ты когда-нибудь решишься, – одобрительно глядя на брата, заметила Риана.

– Наверное, я слишком долго боялся стать похожим на него, – глядя на кучку пепла у своих ног, нехотя признался Дариан.

– Не пугай меня, дядюшка, – поморщилась драконесса, отходя и наклоняясь над подругой. – Да ты вон какой красавец! А харизма?! А животный магнетизм?!

– Да уж, племянница, умеешь ты польстить, – качая головой, хмыкнул Повелитель драконов. – Сейчас сюда набежит целая толпа народа, давайте уберем Стеллу и раненного лорда, как бы не затоптали. Сестрица, накопители захвати, – напомнил он.

– Ты прав, сейчас здесь станет очень много…эльфно, – согласилась Риана, поднимая с пола черный шар, потом зеленое яблоко.

И точно, в конце галереи показался несущийся Элатриэль, со стороны тупичка бежали разведчики.

Сначала было белое ничто. Густое, вязкое, бесконечное молоко. И тишина. Но не звенящая. А какое-то уютное, умиротворяющее беззвучие. Лета спала, но, даже осознавая это, чувствовала бесконечную усталость, и была безмерно рада, что никто не тревожит ее. Постепенно на самом краю сознания стали появляться голоса. Сперва изредка, но потом все чаще. Ощущая досаду от того, что ей не дают покоя, Лета, тем не менее, стала невольно прислушиваться…

Разговаривали двое. И голоса были подозрительно знакомы. О! Это же Карина, а кто второй? Ах, ну да, Элатриэль, естественно.

– Сколько раз можно это обсуждать?! Стелла еще тогда знала, что принц погибнет. Что у него нет шансов, – продолжая неслышанный Летой разговор, произнесла Карина.

– Откуда? – пророкотал раскатистый бархатный голос Элатриэля.

– Из Пророчества, – вздохнул знакомый девичий голос, и драконесса процитировала:

Повержен будет хитроумный враг,

И лик свой скроет, прикрывая мрак.

Но зло свершится лишь наполовину.

И мир увидит скорбную картину.

Но, не страшась проклятия и кары,

Любовь и вера разрушают чары.

И тот, кто ненавидел деву прежде

Оставит в сердце место для надежды.

И будут мне порукой небеса,

Любовь способна делать чудеса.

– Все очевидно. «Тот, кто ненавидел деву прежде», это Трилон. Его любовь спасет Стеллу. Стало быть, она будет в шаге от смерти. Но почему он? Почему не Энатэль? Да потому, что к этому времени ее муж будет уже мертв. И еще: «зло свершится лишь наполовину», так все и вышло. Принц погибает, принцесса впадает в магическую кому. Она все поняла уже тогда. Бедная девочка, – Лета услышала, как подруга вздохнула.

– Значит, она знала. И ты тоже. И ничего не сделала, чтобы предотвратить это, – голос Элатриэля зазвенел.

– Я скажу тебе то же самое, что сказала Стелле: непредсказанное будущее еще можно изменить, предсказанное – уже нет, – грустно произнесла Карина. – Да ты и сам подозревал что-то подобное. В вашем варианте Пророчества как сказано? «И забушует очищающее пламя, и темная рать будет разбита, но зло затаится и ужалит исподтишка. И великое горе падет на эльфийский народ. И только не потерявший надежду сможет совершить чудо». «Зло ударит исподтишка», значит, кто-то погибнет. А смерть принцессы вряд ли стала бы таким уж «великим горем» эльфийского народа, стало быть, речь идет не о ней. Ты тоже знал, только отталкивал от себя эту правду. Боялся ее.

Послышалось раздраженное сопение, и бархатный баритон проворчал:

– Моя смерть тоже была бы «великим горем» эльфийского народа.

– Если бы в Пророчестве упоминалась твоя смерть, там непременно было бы сказано и о моей, – девичий голос дрогнул. – Не притворяйся, милый, человеческий вариант ты знаешь не хуже меня. Никогда не поверю, что ты не заполучил всю доступную информацию. А там четко сказано: «Но не убережет свое счастье давший клятву. И скорбь будет в сердцах его народа». Только что имена не названы. Я чувствую твою боль каждой клеточкой, но, поверь, это было неизбежно. И Стелла все это поняла уже тогда.

– Карина, но вы же всесильные демиурги, – послышался глубокий судорожный вздох.

– Помнишь, мама сказала, что предел нашим возможностям все же существует, так она имела ввиду именно это. Воскрешать мы не умеем. Прости, – прошептала драконесса…

Потом опять наступила блаженная тишина. Но ненадолго.

– Что значит, «не толкай гроб»?! Я и не толкаю! Просто стоит он уж больно высоко, не дотянуться, – послышалось недовольное сопение, и что-то влажное и холодное ткнулось в руку Стеллы.

– Заноза, еще чуть-чуть и ты рядом с Солнышком уляжешься, – о, это, кажется, Уголек.

– Вот ведь противные гномы! Что, не могли пониже поставить?! Им-то видно, а мне?! – раздраженно проворчала песочная волчица.

– А на что там смотреть? – искренне удивился серый. – Спит себе человечка и спит.

– Как это «на что»? – тут же возмутилась его подруга. – А вдруг ей холодно или неудобно? Может, ее на бочок надо повернуть?

– Интересно, и как бы ты это сделала? – усмехнулся Уголек.

– Ну, положим, не сама. Я бы Криэль позвала, – явно гордясь своей находчивостью, выпалила Заноза. – Теперь, когда Карина нам кулоны сделала, можно вызвать ее в любой момент.

– Вот именно, ты бедную девочку задергала совсем, – укоризненно произнес серый. – У нее и без тебя дел полно, а ты постоянно нагружаешь ее своими проблемами.

– Ну, положим не своими, а нашими общими, – строго поправила его песочная. – И потом, это же она сама предложила быть лекарем наших волчат.

– Да, кстати, нам бы домой пора. Мать, наверное, уже воет от них, – фыркнул волк.

– Не беспокойся, Ласка справится, – уверенно заявила волчица. – Уж если тебя и Золу вырастила, то наши ей нипочем. Ну, ладно, ладно, иду, – холодный шершавый язык прошелся по Летиной руке, и, наконец-то, опять наступила долгожданная тишина…