– Может, чайку согреть? – спросил Вадик, и Лида мысленнопостучала себя укоряюще по лбу: почему не догадалась прихватить какой-нибудьтортик? Беседы за рюмкой чаю обычно располагают к доверительности. Как быполовчее выйти из ситуации?

– Нет, спасибо, Вадик. Я перманентно худею, так что неискушай меня без нужды…

Вадик окинул ее внимательным неодобрительным взглядом.

– Худеешь? Ты? А зачем? У тебя какой размер, сорок шестой?Ну и куда меньше – при твоем росте?! Кто тебе сказал, что мужчины любятвешалок?! Вообще, это ужас какой-то: все красивые женщины сознательно уродуютсебя! У меня есть одна знакомая певица, безумно красивая баба, так надо видеть,во что она превратила себя за последние три месяца!

Лида подавила желание снова стиснуть руки.

Певица! У него есть знакомая певица! Неужели речь сновазашла о Майе Майданской? Какое странное совпадение…

Надо надеяться, что на Лидином лице не отразился охотничийазарт, который охватил ее. Она покосилась на Вадика и вдруг заметила на еголице промельк точно такого же азарта, какой сама же старалась скрыть от него. Слишкомуж пристально смотрел на нее Вадик!

Почему? И что это за странное выражение в его светлыхглазах? Такое ощущение, что он на что-то пытается намекнуть Лиде…

А вдруг и в самом деле пытается? Что, если насчет полыни этобыла не обмолвка, а намек? Ему интересно было посмотреть, как отреагирует Лида.А по поводу дамы, которая похудела за последние три месяца, – это разве ненамек? Ведь Сережа умер именно три месяца назад! Неужели… неужели Вадик сноваимел в виду Майю? Неужели он вот таким образом, скрытно, хочет дать Лидепонять, как сильно Майя переживала смерть своего бывшего возлюбленного?

Рассказывай… люблю твои рассказы! Переживает она! Ну прямоизвелась вся, бедняжка!

Ну что ж, пора, наверное, переходить от намеков и полутоновк прямым вопросам.

– Ты, наверное, плохо себя чувствуешь, Вадик, а я тут тебявсякой болтовней донимаю! – покаянно вздохнула Лида. – Ничего, я сейчас уйду.Посмотри только на это фото и скажи, где я могу отыскать эту женщину.

– Ну, давай поглядим, – согласился хозяин.

Лида достала из сумки файл и протянула Вадику фотографию. Унего взлетели брови:

– Ишь ты! А у меня такой нету! Где ж это мы снимались?Давно, слушай, у меня волос-то еще сколько было, прямо есенинский чуб! А Серега-токакой… умри, Голливуд! Эх, сколько лет… иных уж нет, а те далече, как Саадинекогда сказал. Нет, серьезно, это мы где? Хотя знаю, знаю! Да у Надюшки жеВасиной на даче! Точно, во-он домик вдали за деревьями виднеется. А мы, должно,на шашлычках отрываемся. Неужели ты Надюшку Васину не помнишь? Хотя да, ты унее ни разу не была, у тебя была своя тусовка. Она теперь знаешь кто?Завкафедрой в универе, представляешь? На радиофаке чего-то там возглавляет…забыл, как называется. Сопромат, что ли? Кстати, на радиофаке сопроматпроходят, нет? Не знаешь? Ну и хрен с ним, короче. Надюшкин телефон я сейчаспо-ищу, а живет она на Свободе, это же совсем рядом с тобой. Можешь позвонить,а можете и пересечься где-то, она будет рада от Сереги привет получить, она всегдаговорила, что твой брат – один из лучших людей, каких она только знала…

Вадик суетливо полез в ящики письменного стола – в один,другой, третий, – и только тут Лида, малость отупевшая от его гнусавой,насморочной скороговорки, сообразила, что Вадик собирается втюхать ейкоординаты какой-то Надюшки Васиной – дамы, может быть, и приятной во всехотношениях и к Сереже прекрасно относившейся, однако совершенно ей, Лиде, ненужной. А нужна ей Майя, которую Вадик на снимке как бы даже и не заметил. Почему?..

Да понятно, почему. Он убежден, что Лида не может не знатьМайю! Ему даже фантазии не хватит вообразить обратное!

Ну что ж. Приходится признать, что очень бедная у Вадикафантазия.

Теперь такой вопрос: открыть Вадьке глаза на его ошибку илисделать вид, что он прав? Но не напугает ли его признание Лиды, что она знатьне знает бывшую любовницу брата? Как бы тут не ошибиться, как бы не взятьневерную ноту, не переиграть! Вадик – он просто валяет из себя жизнерадостноговаленка, а чуть ему покажется что-то не так, мигом замкнется, как улитка враковине, и поди выковырни его оттуда!

А может быть, ничего и не надо усложнять? Быть проще?

Быть проще – означает сказать ему чистую правду…

– Вадик, да ты не ищи этот дурацкий телефон, – выпалила она,подчиняясь внезапно пробудившейся интуиции. – Подожди, слышишь? Я тебе наврала.Я к тебе совсем не за Надюшкиными координатами пришла…

Вадькина голова высунулась из-за стола. Он молча уставилсяна Лиду, потом встал, опираясь на столешницу, выпрямился и стащил с лицамарлевую маску.

Вытер заметно вспотевшие щеки и лоб.

– Уф-ф! – вздохнул с явным облегчением. – Ажно взопрелиозимые, как говаривал старик Ромуальдыч.

– Инда, – усмехнулась Лида.

– Чаво? – вскинул брови Вадик.

– А того, что не ажно, а инда взопрели, как утверждалозначенный старик, – пояснила она.

– Ну и хрен с ним, – мотнул головой Вадик. – Главное, чтоони взопрели – и я вместе с ними. Знаешь, я так и понял, что про Надьку – этотолько дымовая завеса. С тех пор как Майя мне позвонила и рассказала, чтовидела тебя в «Красной волчице», я не сомневался, что ты рано или поздно ко мнепридешь – посмотреть …

Та же интуиция, которая вдруг вылупилась из кокона временнойспячки, словно бабочка, коснулась крылышками губ Лиды и не дала им сказатькакую-нибудь провальную дурь, типа: «Посмотреть? На что посмотреть?!» Онапромолчала, только кивнула, словно признавалась в чем-то – сама не знала в чем.