— В конце марта — в начале апреля. Я не могу вспомнить.

— Значит, у нее приблизительно три месяца беременности.

— Что?! — Диана уставилась на них визумлении. — Вы что, шутите? Джек, не смей так издеваться надо мной.

— Клянусь, Диана, я не шучу. Это действительнотак. — Луиза попрощалась и ушла, а Джек попросил Диану пойти в ванную исобрать немного мочи, чтобы он мог сделать анализ.

Анализ подтвердил диагноз — не было никаких сомнений в том,что Диана беременна.

— Нет, я не могу… Такого не может быть… — снова и сноваповторяла она, но это было так. Когда Диана уходила, она взяла с него слово неговорить об этом никому, пока она сама не сделает этого. Вид у нее былсовершенно ошеломленный.

Из клиники Диана сразу поехала на радиостанцию, ей нетерпелось увидеть мужа. Когда она ворвалась к нему в офис с Хилари, мирноспящей в багажной люльке, Энди был на совещании.

— Мне необходимо срочно его видеть, — объяснилаона секретарше, — прямо сейчас! — И что-то в выражении ее лицаподсказало девушке, что Диана не шутит. Секретарша вошла в кабинет, где шлосовещание, и вскоре оттуда появился взволнованный Энди.

— Что случилось? С малышкой все в порядке? — Онбыл напуган ее смертельной бледностью.

— С ней все отлично. Мне нужно поговорить с тобой.Наедине.

— Пошли в мой кабинет. — Он забрал у нее Хилари, иона пошла за ним в его кабинет. — Что случилось, Ди? — Произошлодействительно что-то ужасное. Он даже боялся предположить что.

Она не стала тянуть, только посмотрела на него в полномзамешательстве:

— Я беременна.

— Ты серьезно? — Он уставился на нее и вдругусмехнулся: — Ты что, смеешься надо мной? — Энди никак не ожидал услышатьименно это, но Диана подтвердила:

— Три месяца… ты можешь в это поверить?

Нет… То есть да… то есть, малыш, я так рад за тебя… и засебя… и за Хилари… Боже, три месяца! Это произошло скорее всего в тот день,когда мы как раз привезли ее из Сан-Франциско. Вот так удача!

Диана села, вид у нее был счастливый и немного застенчивый:

— Я тогда была такой взволнованной и счастливой, чтодаже не помню, чтобы мы занимались любовью в те дни.

— Надеюсь, что это все-таки был я, — поддразнилон, — а то кто знает? Может, произошло непорочное зачатие?

— Конечно, нет.

— Боже мой! Я не могу в это поверить. И когда тыродишь?

— Не знаю. Кажется, в январе. Я была в шоке и неслышала, что там говорил Джек. Кажется, в середине января.

— Не могу в это поверить. Мы должны позвонить докторуДжонстону и сказать ему об этом.

— К черту Джонстона, — сказала она сердито ивстала, чтобы поцеловать мужа. И он в волнении подхватил ее и закружил покомнате.

— Да здравствуем мы… да здравствуешь ты! Ура, мыбеременны! — Потом Энди вдруг посерьезнел: — Как ты себя чувствуешь? Огосподи, теперь понятно, почему тебе было так плохо.

— Да, но Джек сказал, что самое худшее уже позади. Онзаверил, что я буду себя чувствовать лучше уже через неделю-две.

— Отлично. Давай сегодня вечером пообедаем в честьтакого события. В «Л'Оранжери». Если понадобится, мы сможем оставить Хилари вгардеробе. — Он снова поцеловал ее и помчался на свое собрание.

А Диана долго стояла, глядя в окно, и с удивлением думала отом, что произошло.

* * *

Летом Пилар чувствовала себя хорошо. В июне ей сделалиамниоскопию — врачу пришлось взять околоплодную жидкость из обоих зародышейдвумя огромными иглами. Они уже получили результат анализов, и супруги знали,что у них будут девочка и мальчик и что оба плода развиваются нормально.

И, узнав результаты анализа, Пилар решила, что порапозвонить матери. Она набрала ее номер в субботу после обеда, от души надеясь,что мать уже ушла с работы. Но оказалось, она сидела около телефона и послепервого же звонка сняла трубку. В этот уик-энд она должна была принять двухочень больных детей.

— А, это ты, — сказала она удивленно, — ядумала, это из больницы. Как ты там?

Пилар вдруг вспомнила, как, будучи ребенком, она всегдачувствовала себя помехой, ничтожной мелочью среди всех важных дел матери. Носейчас она должна была сказать ей нечто важное, и ей было интересно, как матьэто воспримет.

— Отлично, мам. А ты?

— Хорошо, только очень много работы. А как Брэд?

— У него все в порядке. — Пилар вдруг занервничала. —Мама, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Ты что, заболела? — озабоченно спросила мать, иПилар тронуло ее беспокойство.

— Нет, со мной все в порядке… Я… Мама, ябеременна, — тихо произнесла она, улыбаясь и вдруг подумав, что ее матьвоспримет это известие как чудо.

На другом конце провода последовало долгое молчание, а потомЭлизабет Грэхем произнесла ледяным голосом:

— Какая глупость! Я же говорила тебе об этом, когда тывыходила замуж за Брэда. Вы оба слишком стары для того, чтобы даже думать о детях.

— Но врачи так не считают. Мы с ними все обсудили,прежде чем зачать ребенка.

— Так вы сделали это специально? — Да.

— Совершеннейшая глупость! — Ей было ужешестьдесят девять, и некоторые ее взгляды на жизнь были далеко не современными.

Ответ матери прозвучал как пощечина, и разговаривать с нейдальше, как всегда, не имело смысла. Это была все та же старая игра по ееправилам. Пилар тщетно ожидала от матери, что в ней хоть на мгновение проснутсядобрые чувства к дочери, но она напрасно надеялась на это.

— Даже еще большая, чем ты думаешь. — Если ужпоражать мать, то до конца. Это даже начинало ей нравиться. — У меня будетдвойня.

— О господи! Ты принимала таблетки?

— Да, — ответила Пилар вызывающе.

Брэд вошел в комнату, прислушался к разговору и погрозил ейпальцем. Она просто издевалась над матерью и наслаждалась этим подобно тому,как испорченный ребенок от души наслаждается какой-нибудь глупой шалостью.

— Ради всего святого, Пилар, кто этот кретин, которыйпосоветовал вам сделать это?

— Мама, мы сами этого захотели. Но мы ездили кспециалисту в Лос-Анджелес. Она — гений в своей области, и нам ее оченьрекомендовали.

— Как ее имя? У меня не очень много знакомств в томкругу, но я могу узнать.

— Хелен Вард. Но тебе не стоит ничего узнавать. Мы ужеделали это и не услышали ничего, кроме самых лучших отзывов.

— Не такая уж она гениальная, если поддержала нелепуюзатею сорокачетырехлетней женщины забеременеть. Я лично всегда стараюсьотговорить таких мамаш. Я постоянно сталкиваюсь с результатами позднихбеременностей, и, поверь мне, они очень плачевны.