Но в тот день до вечера ничего так и не произошло, и толькопосле ужина у нее отошли воды. И хотя регулярные схватки еще не начались,доктор все равно попросил, чтобы она приехала в больницу. Он хотел оставить еетам, чтобы можно было наблюдать за ней.

— Чего тут наблюдать, — простонала она, с трудомразместившись на заднем сиденье машины, — ничего же не происходит. Зачеммы туда едем? Это же глупо.

Брэд не стал возражать ей, но он чувствовал значительноеоблегчение от того, что может наконец передать ее в руки врачам. Он боялся, чтоу Пилар в любой момент начнутся роды, а у него не было никакого желания стать«повивальной бабкой» при рождении близнецов. Он считал достаточным то, чтосогласился присутствовать при родах. При мысли об этом ему становилось не посебе, но он знал, что будет нужен жене в трудный момент, и поэтому ответилутвердительно, когда она попросила его об этом.

Как только они появились в приемном покое, врач про вел ее впалату и осмотрел. У Пилар продолжались слабые схватки. Доктор объяснил ей, чтоте боли, которые она чувствовала утром, были вызваны тем, что шейка маткиначала расширяться, и обрадовал пациентку известием, что очень скоро она сможетнянчить своих малышей.

— Пока все в норме, время еще есть, — заверил оних и ушел домой, пообещав приехать, как только его вызовут.

Супруги немного посмотрели телевизор, и ей даже удалосьненадолго задремать, но она вдруг проснулась от странного ощущения. Пиларказалось, что она испытывает сильное давление.

Она позвала Брэда, и он, совершенно растерянный, привелмедсестру и попросил жену объяснить все ей.

— Я думаю, что у вас начались роды, миссисКолеман, — улыбнулась медсестра и побежала за доктором, и уже через минутупришел дежурный врач, чтобы осмотреть ее.

У Пилар вдруг начались сильные схватки. Ей показалось, чтоее живот зажали в огромные тиски и сжимали, сжимали, не давая ей даже перевестидыхание, и она думала, что не вынесет этого. Она вцепилась в руку Брэда, хватаяртом воздух, и кто-то, она не видела кто, приподнял ее кровать.

— О господи… это ужасно, — проговорила она тихо,когда боль отпустила.

Волосы у нее слиплись от пота, во рту все пересохло, но этобыло только начало. Схватки следовали одна за другой, доставляя ей невероятныемучения. Медсестра выбежала из палаты, чтобы позвонить врачу и сообщить, чтоПилар Колеман начала рожать.

В палате появились еще двое врачей. Две медсестры крепилипровода от монитора на ее животе, который будет показывать сердцебиение плодови сокращение матки. Пилар казалось, что эти провода легли ей на живот ужаснойтяжестью и делают схватки еще более болезненными.

Это было ужасно, она чувствовала себя подопытным кроликом,которого связали, пристегнули и лишили возможности двигаться. В ее жизнипроисходило такое важное событие, а ей казалось, что ее лишили всяческогоучастия в нем.

— Брэд… я не могу… не могу… — Она пыталасьосвободиться, но все эти ремни и ужасная боль не давали ей двигаться. —Брэд, останови их. — Пилар так хотелось, чтобы все ушли и оставили ее впокое, сняли с нее эти дурацкие ремни и провода, которые так мешали ей. Но ониуже не могли оставить ее, теперь от них зависело, чтобы роды прошли нормально,и Брэд мог только беспомощно наблюдать за происходящим.

Правда, он попытался сделать хоть что-нибудь, обращаясьсначала к медсестре, а потом и к врачу, который только что приехал.

— Можно сделать что-нибудь, чтобы облегчить еестрадания? — с надеждой спросил он. — Ремни от монитора причиняют ейнеудобство, а ей и так приходится туго.

— Я все это знаю, — сочувственно ответилдоктор, — но она рожает двоих, и раз мы обошлись без кесарева сечения, намнеобходимо видеть, что там происходит. Поймите, это необходимо. С такими вещамине шутят. — И доктор обратил все внимание на пациентку. — Ну, как мысебя чувствуем? — спросил он Пилар с ободряющей улыбкой.

Дерьмово, — ответила она вдруг и почувствовала приступтошноты. «Только этого не хватало, — подумала Пилар. — Когда же всеэто кончится?» Новый приступ боли заставил ее вскрикнуть. Казалось,внутренности ее сейчас разорвутся, не выдержав напряжения. «Может быть, —подумала она с надеждой, — уже пора тужиться, может быть, сейчаснаконец-то это произойдет и для меня все закончится?» Но, когда она спросиламедсестру, та сказала ей, что до конца еще далеко. Это было только начало.

— Больно, — прохрипела Пилар, когда докторприблизился к изголовью ее кровати. Она еле ворочала языком от боли. —Сделайте мне обезболивающий укол.

— Мы поговорим об этом позже. — Врач попыталсяотойти, но она схватила его за рукав и заплакала.

— Нет, сделайте его сейчас, — проговорила она,пытаясь сесть, но ремни от монитора удержали ее на кровати, и Пилар толькосхватила за руку Брэда. — О господи… послушайте… кто-нибудь слышит меня?..

— Да, я слушаю тебя, дорогая, — произнес Брэд. Онс жалостью смотрел на искаженное болью лицо жены и клял себя за собственнуюбеспомощность. В палате деловито сновали врачи и медсестры, спокойно занималисьсвоим делом, словно появление на свет новых жителей Земли было чем-тосовершенно ординарным. Пилар плакала от боли и отчаяния. И почему никто нехочет ее выслушать? Все, что она могла, — это лежать и всхлипывать вперерывах между схватками, когда уже не в силах была закричать.

— Скажи им, пусть они сделают что-нибудь… — молилаона, — пожалуйста… ну пожалуйста… только бы эта боль прошла…

— Я все понимаю, дорогая… Я все понимаю… — Но он уженичего не мог понять. Мало того, он уже начал жалеть обо всем: и о том, что онапринимала гормоны и все другие лекарства, и вообще о том, что они обратились кдоктору Вард, и о том, к чему в конце концов это привело. Брэд был в ужасе,видя, как ей больно, и ничего не мог для нее сделать. Никогда в жизни он еще нечувствовал себя таким беспомощным.

— Я думаю, ее необходимо перевести в родильнуюпалату, — сказал ассистент доктору Паркеру, — на случай, еслипридется делать кесарево сечение. Мы должны быть готовы ко всему.

— Да, это вполне разумно, — согласился доктор, итут же началась суматоха, зашли еще какие-то люди, появилась еще какая-тоаппаратура, ее снова начали осматривать, между тем как схватки становились всесильней.

Пилар перевезли на каталке из палаты в родильное отделение,и она все продолжала просить их оставить ее в покое и уйти, но никто не обращалвнимания на ее слова. Судя по всему, события развивались слишком стремительно,и они должны быть готовы ко всему. Был только час ночи, но Брэду казалось, чтопрошла целая вечность.

В родильной палате Пилар переложили с каталки на специальныйстол, ноги привязали, а руки вытянули вдоль тела, подключив электроды, и онаначала тут же жаловаться на то, как ей неудобно, в то время как схватки всепродолжались. Она говорила, что ее спина и шея вот-вот сломаются, но ее никтоне слушал. Все были заняты другим. В палате уже находились два педиатра,несколько медсестер и оба доктора.