Меня объял страх перед самим страхом.

От осознания факта змеиного соседства страх мой кипел, как вода в перестоявшей на открытом огне кастрюле, и захлестывал меня приступами паники. Теперь я понимал, что испытывал Рагнар Лодброк, на месте которого оказался. Его присутствие было гораздо ощутимее здесь, во тьме, чем когда я стоял рядом с его мертвым телом под тентом из паруса во время переговоров. Спустя целый год я очутился в тех же обстоятельствах, что и он, и теперь между нами протянулась невидимая нить. Казалось, я могу дотронуться до него, если оторвусь от стены и сделаю шаг вперед. Это ощущение действовало на меня отнюдь не успокаивающе.

Моя глотка сжалась, словно меня уже укусила змея. Я вдыхал воздух поверхностными рывками, однако он не достигал легких. Узкая шахта колодца вдруг загудела, под тяжестью стены я начал склоняться к полу и оперся о влажный камень, чтобы удержать равновесие, но был вынужден опуститься на колени. Когда я вновь смог дышать, обнаружил, что сижу на полу, опустив руки вдоль туловища. А под одной из моих ладоней – чешуйчатая спина гадюки.

Я не смел пошевелиться.

Под черепом у меня сновали молниеносные импульсы.

Очень медленно я сообразил, что змея не двигается. Ее плоское тело было твердым, как палка. Спустя длительный промежуток времени я осторожно передвинулся. Кончики моих пальцев скользили по спине мертвого гада. С подступившей к горлу тошнотой я нащупал сквозь чешуйчатую кожу крошечные ребра.

Змея по-прежнему лежала неподвижно.

Наконец в приступе бесстрашия я схватил змею за кончик хвоста и приподнял – раздался негромкий сухой треск. Между моими пальцами остался кусочек мертвой плоти.

Осознание счастливого обстоятельства пришло ко мне не сразу, но когда это случилось, я не мог удержаться от хохота. Когда мы с Ярвисом, стоя на краю колодца, смотрели на горящий на дне ямы факел, там еще были живые змеи. Но это происходило целую зиму назад, теперь на дне валялись маленькие ссохшиеся тушки.

Постепенно моя радость улетучилась. Я по-прежнему находился в глубокой яме – без еды и воды, охраняемый безумным монахом, жаждущим мести.

Возможно, змеи стали бы для меня более приятной альтернативой.

Когда наверху скрипнула открывающаяся крышка, мне пришлось поднести руку к лицу и прикрыть глаза от яркого света факела. Я не ждал ничего хорошего от мира наверху и лежал, свернувшись калачиком, у скругленной стены колодца. Я даже не знал, сколько времени провел в этой ловушке: в тишине и мраке меня покинуло чувство времени.

Какой-то человек звал меня на языке саксов. Я решил, что город пал, и сюда заглянул кто-то из солдат Эллы или Осберта. Но потом узнал голос.

– Брат Ярвис? – откликнулся я и поднялся на ноги.

Теперь зазвучало несколько голосов, перебивающих друг друга. Слова отзывались в каменном колодце раскатистым эхом. Дощечка гремела, ударяясь о стены по пути вниз. Несколько мгновений я стоял, просто держа ее в руках, прежде чем понял, что делать. Набросив петлю на туловище, я устроился на сиденье. Веревка натянулась, когда кто-то наверху стал крутить лебедку. Пол ушел у меня из-под ног.

Я двигался наверх, к свету.

– Кто тебя туда посадил? – спросил Хастейн, когда мое лицо поравнялось с краем колодца. Свет факела ослеплял меня, но я все равно распознал жест, которым он откинул с глаз светлую челку. За его спиной стояла Ильва, склонившись над подъемным механизмом.

– Мы не смогли добиться от него ни единого слова, – сказала она, кивнув на брата Вальтеофа.

Я пытался сфокусировать взгляд слезящихся глаз на размытом силуэте тощего монаха. Лезвие ножа блеснуло в руке невысокой сутулой фигуры, стоявшей рядом с креслом с высокой спинкой. Я улыбнулся брату Ярвису и почувствовал, что он ответил мне сдержанным кивком.

– Как вы меня нашли?

– Я отправился в тронный зал над Королевскими воротами, чтобы поговорить с Бьёрном Железнобоким, – ответил Хастейн. – К несчастью, он был пьян и несговорчив, так что разумнее всего было оставить его в покое. Я вернулся в епископство, чтобы найти тебя. Там перед «гостиной Рагнара Лодброка» встретился с Ильвой и рассказал ей о Браги Боддасоне и его браслете. Мы принялись разыскивать тебя и наткнулись на твоего приятеля монаха, который показал дорогу к ямам для пленников.

Я взглянул на Ярвиса. Мое зрение значительно улучшилось.

– Откуда ты узнал, что я здесь сижу?

– Мне приснился сон, – ответил сгорбленный послушник. – Я увидел тебя под землей в безмолвной темноте. И проснулся с уверенностью, что сон вещий.

Обычно смысл ночных пророчеств Ярвиса раскрывался задним числом, когда впоследствии происходило то, что подтверждало правдивость его снов. И вот впервые сон подтолкнул его вмешаться в ход событий, когда они только разворачивались. Я про себя поблагодарил бога или богов, ниспославших на него видение, но времени на дальнейшее обсуждение чуда не было.

– Саксы взяли город? – поинтересовался я.

– Им пришлось бы изрядно поторопиться, – ответил Хастейн. – Еще даже рассвет не наступил.

Я сидел в колодце всего несколько часов. От этого известия во рту появился неприятный привкус – будто я выпил содержимое кружки, которое поначалу принял за яд, но потом выяснил, что это лишь солончаковая вода.

– Я знаю, кто убил Рагнара Лодброка, – заявил я.

Озарение снизошло на меня в темноте. Тщательно и методично я вспомнил все, что приключилось, начиная с весны. Скорее для того, чтобы сохранить внутреннее спокойствие, нежели надеясь извлечь из этого знания выгоду. Когда я наконец нашел ответ, он показался мне совершенно логичным.

– Это был Сигурд, – объявил присутствующим Хастейн, которому не терпелось вставить слово. Вальтеоф презрительно фыркнул со своего места.

– Это был не Сигурд Змееглазый, – сказал я.

– Кто же тогда?

Взгляд, устремленный на меня в ожидании ответа, заставил усомниться – не в личности убийцы, а в том, стоит ли открывать имя преступника так рано. И я обратился к Ярвису:

– Я так понимаю, что ты присматривал за Вальтеофом с тех пор, как он попал сюда. Он наверняка нарассказал обо мне всякой всячины. Именно поэтому ты сдержанно вел себя, когда мы встретились в «Хромом Борове».

Сгорбленный послушник колебался с ответом. Он перевел взгляд на тощего монаха в кресле.

– Вальтеоф был в жутком состоянии. Однако между достоверностью и демонстрацией фанатичного усердия он всегда выбирал последнее. Я надеялся, что он преувеличивает.

– Вульф – пособник дьявола! – пронзительно завопил Вальтеоф. – Он пытался убить блаженного брата Сельвина, но затем прикончил его руками дьявола в обличье женщины. Поверьте мне, братья мои, это святая истина, как говорит Спаситель!

Ярвис выжидательно смотрел на меня. Так и не дождавшись ответа, мой бывший наставник продолжил с несвойственной ему жесткостью в голосе: