– Я ни за что не смогу удержать тебя в рамках приличия.

– Я уверена, что ты пожалеешь об этом еще на полпути.

– Поверь, уже жалею, – ухмыльнулась Нина.

Сэм взвизгнула от возбуждения.

– Так что? Ты едешь со мной?

К ее облегчению, Нина рассмеялась. А потом они обе засмеялись – звонким, озорным, заразительным смехом, каким заливались в детстве, замышляя очередную проказу.

– Да, еду, – заявила наконец Нина, вытирая глаза. – В одном ты права. Нам с тобой давно пора навстречу приключениям.

Дафна была в своей спальне, когда снаружи подъехала городская машина. На ней не было американских флагов, которые обычно развевались возле фар, но она опознала один из королевских автомобилей.

Джефферсон пришел к ней.

По какой-то причине Дафна не двинулась со своего места у окна. Каблуки ее туфель, казалось, пустили корни прямо сквозь ковер и половицы, так что она навсегда останется здесь, как древесная нимфа, в честь которой ее и назвали.

– Дафна! – Мать распахнула дверь и быстрыми шагами пересекла комнату. – Тебе нужно спуститься. Принц здесь.

Красивое лицо Ребекки было искажено – от голода, поняла Дафна, и жестокости. Ее отец вошел следом за матерью. Он откашлялся, но, когда ни одна из женщин не посмотрела в его сторону, ничего не сказал.

– Что с тобой? – Ярко-зеленые глаза матери сузились. – Ты ужасно выглядишь.

– Я просто устала.

Ребекка схватила Дафну за плечи и повела к туалетному столику, где беспорядочно валялись кисти для макияжа и косметика – словно огромный гобелен иллюзий. Она схватила дочь за подбородок и приподняла лицо, чтобы затемнить ресницы тушью, накрасить губы красным блеском. Дафна стояла совершенно неподвижно. Ее мать двигалась так же искусно и ловко, как и любой визажист – наследие тех времен, когда она работала моделью на подиумах.

Отступив, Ребекка холодно посмотрела на дочь.

– Уже лучше, – хрипло сказала она.

Глаза Дафны поднялись к зеркалу. Вот она, такая же смертельно красивая, как и всегда; ее волосы спускались по спине, словно красно-золотое пламя. Вид отражения должен был успокоить Дафну, но не в этот раз.

Спустившись вниз, она увидела принца, слонявшегося в холле.

– Прости, – пробормотала Дафна; королевская семья никогда никого не ждала.

– Дафна! Я так рад, что ты здесь, – ответил он, следуя за ней в гостиную. По привычке она опустилась на диван, а он устроился рядом. Дафна чувствовала себя странно пустой, как будто ее внутренности выскоблили лезвием и теперь от нее осталась лишь красивая пустая раковина.

Не то чтобы Джефферсон заметил разницу. Он видел только оболочку – потому что больше ему Дафна ничего никогда не показывала.

Какое-то время они болтали о свадьбе и угрозах безопасности. Дафна с трудом могла уследить за беседой, но почему-то продолжала кивать в подходящий момент и бормотать неопределенные ответы.

– Я действительно рад, что сегодня ты пошла со мной, даже если свадьба не состоялась, – сказал Джефферсон, и она снова обратила на него внимание. – Я знаю, что ты хочешь остаться друзьями. Что не желаешь встречаться снова, если не всерьез. И… Я тут немного подумал.

Рот Дафны, который мать так услужливо накрасила блеском, от удивления приоткрылся. Она быстро его закрыла. За дверью в коридор Дафна услышала приглушенные шаги и возбужденное шипение. Ее родители явно вознамерились подслушать разговор. В конце концов, это был момент большого триумфа их семьи.

– Правда? – выдавила она.

Джефферсон одарил ее своей блестящей королевской улыбкой.

– Ты потрясающая, Дафна. Ты так добра ко мне и ко всем, о ком я забочусь. Я знаю, что раньше мы не относились к чувствам так серьезно – то есть я не относился, – неуклюже поправился он. – Я был молодым и глупым. Воспринимал все как должное, особенно тебя. Но после всего, что произошло, я понял. Я готов, – добавил он. – На этот раз я серьезно.

Дафна не понимала, почему ее горло так пересохло. Но Джефферсон, похоже, этого не заметил – потому что был занят, снимая золотой перстень с печаткой, который всегда носил на мизинце.

Он был маленьким, намного меньше массивного кольца Большой печати, которое носил его отец, а теперь и королева Беатрис. Джефф обходился фамильной печаткой: на плоском круге был изображен герб Вашингтонов, буква W под рядом звезд. Единственным, кто еще имел права носить ее, был дядя Джефферсона, Ричард.

Стены, казалось, сжимались. Как бы сильно Дафна ни втягивала воздух в легкие, все равно чувствовала, что не может дышать.

Джефферсон попытался взять ее за руку, но остановился, словно вспомнил, что ему следует спросить разрешения.

– Я люблю тебя, Дафна, – сказал он ей, и в тот момент Дафна поняла, что он серьезно – действительно серьезно, куда серьезнее, чем все те разы, когда принц говорил эти слова, пока они встречались в старшей школе. – Я… Я надеялся… ты согласишься его носить?

Она чувствовала, что балансирует на краю какой-то огромной пропасти, как будто наконец взошла на вершину пика, на которую взбиралась всю свою жизнь. И теперь, достигнув вершины, даже не понимала, зачем она здесь.

Как только Дафна выйдет в мир с этим кольцом, все узнают, что она и Джефферсон снова вместе – и даже более того. Что они поклялись друг другу, что достигли взаимопонимания. Перстень с печаткой не был обручальным, но инициал, несомненно, помечал ее как одну из Вашингтонов.

В тот момент, когда папарацци сфотографируют Дафну с этим кольцом, весь ее мир изменится.

Люди начнут делать ставки на все – от даты помолвки до имен будущих детей. Фарфоровые компании тайком начнут разрабатывать проекты в надежде получить грант на изготовление памятного свадебного сервиза.

Дафна станет центром вихря бесконечных домыслов.

И когда-нибудь, когда они с Джефферсоном поженятся, она взлетит на вершину социальной иерархии и станет третьей женщиной в мире по рангу. Все будут обязаны делать ей реверанс. За исключением, конечно, Саманты и Беатрис.

Именно за это она боролась столько лет – ее величайший момент триумфа. Но легкие Дафны будто замерзли.

Она не знала, как сказать «да». Принять кольцо и все, что с ним шло.

Дафна, будто марионетка, которую тащат за веревочку, подняла правую руку. Та слегка дрожала.

Дафна сидела совершенно неподвижно, не в силах пошевелиться, когда Джефферсон надел печатку на ее безымянный палец. Ободок легко скользнул по суставу и опустился на основание пальца. Кольцо было все еще теплым.

– Спасибо, – выдавила Дафна, хотя это прозвучало почти шепотом. – Я не… Я не ожидала.

Джефферсон переплел их пальцы и сжал ее руку.