Март 2014 года. В нашем городе весна, которая больше напоминает зиму. Мы, гуляя в парке, увидели первый раз за год снегирей. Засмотрелась на птиц, за что получаю снежком по голове. И вот вместо спокойной размеренной прогулки начинается беспощадное снежное побоище, которое заканчивается победой мужа с разгромным счетом три-ноль, если считать количество раз, которое каждый из нас провел лежа в сугробе. Довольные и мокрые, идем домой. И в душе каждый понимает, что не важно, куда мы идем. Главное – это держать друг друга за руку.

Мне шестьдесят шесть лет. Мы с подругой гуляем в парке Царицыно. Довольно морозно и снежно. Мы припасли колотых грецких орехов и кормим белок. Вдруг одна из них лапками наступила на мою ладонь, и я почувствовала, как они холодны. В душе что-то оборвалось. Этот маленький холодный и голодный комочек доверился мне и ест с моей ладони. Какое это счастье!!!

Теплый летний вечер 2013 года. Начало августа. После работы я возвращаюсь на машине домой. Возле парка, что между улицей Дружбы и Мичуринским проспектом, я прижимаюсь к обочине и останавливаюсь. У меня на заднем сиденье лежит фотоаппарат, и я хочу прогуляться и поснимать птиц. Звонит телефон. Это моя жена Марина – «моя Марусечка» – так нежно я называю ее уже много лет. Вместе с моим старшим сыном она все лето живет на даче. У меня нет такой возможности, и я им по-хорошему завидую. Мы говорим с ней о чем-то, делимся новостями, я слушаю ее голос, потом я вспоминаю о цели своего маленького путешествия. «Ладно, пойду поснимаю птиц», – говорю я и выхожу из машины. Я брожу по парку, снимаю каких-то сереньких неприметных мухоловок, которые гоняются за мошкарой, проявляя чудеса ловкости, и уже собираюсь уходить, но вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Я поворачиваю голову и вижу маленькую птичку-зарянку. Ее еще называют малиновкой. Она сидит на ветке березы, в тени листвы, чуть выше уровня моих глаз и внимательно смотрит на меня. Я медленно поднимаю камеру и начинаю снимать. Снимаю долго и с удовольствием: пробую разные режимы и настройки, включаю и выключаю вспышку, меняю диафрагму и потихоньку подхожу все ближе и ближе. Мне кажется, что мы оба изучаем друг друга. Молча, без слов. Птичка явно доверяет мне – через некоторое время она поджимает одну ножку, прикрывает глаза и начинает дремать. Вдруг луч солнца, пробившись сквозь листву, освещает на несколько секунд ее ярко-оранжевую грудку. Она просыпается, и я успеваю сделать несколько кадров. У меня устают руки, и я иногда опускаю тяжелую камеру, чтобы дать им отдохнуть. Еще никогда прежде я никого не снимал так долго. В конце концов ей наскучила эта затянувшаяся фотосессия, она встрепенулась, вспорхнула на соседнюю ветку, затем на другую, поймала какую-то мошку и… улетела, оставив в моей душе невероятное чувство радости от общения с живой природой. Уже потом, придя домой и просматривая на экране компьютера отснятые кадры, я подумал: «Сколько же времени снимал я эту маленькую чудесную птичку?» Целых двадцать восемь минут! Эти двадцать восемь минут своей жизни я был абсолютно счастлив…

1993 год, май, мне восемнадцать. Я вдруг поняла, что меня – такую маленькую, среди миллионов других – любит Бог! Он знает обо мне все! Он меня любит! Ему есть до меня дело! Я счастлива!!!

1981 год, июль, Самара, Красно-Глинский пляж, мне шесть лет. Плывем на надувном матрасе с троюродным братом, он постарше меня лет на пять, от родителей естественно получили строгий наказ далеко не заплывать, но куда там! Неловкое движение, открываю глаза, – все стихло, не слышен шум пляжа, вижу силуэт надувного матраса, который удаляется от меня все дальше и дальше, и барахтанье рук и ног брата. Чувствую под ногами что-то твердое, неосознанно толкаюсь, матрас и брат начинают медленно приближаться, солнечный свет, шум пляжа, перепуганное лицо брата, я ищу взглядом берег, барахтаюсь руками, ногами и плыву!

Я плыву! Пока родители добежали, нас достаточно снесло течением, я был уже на берегу, абсолютно счастливый! Ведь я умею плавать!

Правда, досталось нам чуть позже.

Я в четвертом классе. Урок молдавской литературы. Учитель со странным именем Цаль Валериевич сообщает нам, что умер Леонид Ильич Брежнев. В его голосе что-то такое, что нам всем становится очень страшно. По дороге домой я плачу, потому что скоро будет война. Скоро все мои близкие погибунут, и я вместе с ними, потому что от атомной бомбы не скрыться. Счастье наступает дома, где дедушка уверенно и спокойно мне объясняет, что никакой войны не будет.

Лето. Я на даче с моим трехлетним внуком. Накормив внука обедом, я укладываю его спать. Прочитана любимая книжка, рассказана любимая сказка, и вот наконец ресницы у него задрожали, он повернулся на бочок и заснул, как обычно, крепко зажав мою руку между своими. От неудобного положения у меня уже болит все тело, затекла рука, мне нужно переделать кучу дел… а я лежу рядом с внуком, боясь пошевелиться и потревожить его сон, а в душе такое счастье…

23 января 2015 года… Раннее московское утро… Я, мой сын Сережа и мой муж укладываем два больших оранжевых чемодана в машину. Мы едем во Внуково. Сегодня наш сын улетает учиться в Канаду. Всю ночь шел снег, поэтому дорога заснежена, ее еще не успели расчистить. Едем не спеша, проверяем, не забыли ли паспорт, деньги, каждый из нас о чем-то думает…

Сережа готовился к этому дню несколько лет. Это была его цель и мечта. Несмотря на предстоящую долгую разлуку, я безумно рада за него и очень горжусь им. Мы приехали в аэропорт, мои мужчины везут чемоданы в здание аэропорта, а я паркую машину. Вдруг Сережа подбегает к машине, чтобы взять пластиковый конверт, в котором лежит паспорт и прочее. Но в машине конверта мы не находим. Нам становится ясно, что он упал при выходе из машины. Мы начинаем судорожно его искать среди припаркованных машин, на проезжей части, в урнах, мы бегаем из здания на улицу, с улицы в здание. Мы спрашиваем у всех подряд, не видели ли они наш конверт. Мы находимся в состоянии между небом и землей. Мы понимаем, что регистрация на его мечту уже идет, а мы никак не можем к ней подступиться. Ну, как же так? Ведь это должно произойти сегодня, сейчас… Потерять паспорт с канадской визой – это не один месяц восстановления…

Мне все равно, на кого я похожа, видеть сына, терявшего цель, к которой он сам проложил себе дорогу, – это невыносимо. Желание помочь, спасти, вытащить его из этой незаслуженной для него ситуации, не видеть его в таком состоянии доводит меня до отупения. Безысходность! Я чувствую себя как во сне, когда надо бежать, а ты не можешь, надо кричать, а у тебя не получается. Машины подъезжают и уезжают. Люди, видевшие наше отчаяние, стараются не мешать нам. Прошло уже сорок минут безумия, а наши поиски безрезультатны. Видимо, я настолько сосредоточилась, собралась, так захотела исправить эту ошибку, что среди снежной грязи, которую взбивали машины на проезжей части и где мы доставали свои чемоданы, я вдруг вижу уголок того самого конверта-файла, в котором был паспорт и прочее. Неизвестно, сколько машин за эти сорок минут проехало по нему. Сережа, за десять метров увидев, что я наклонилась, понял – нашла. Он бежит ко мне уже совершенно другим человеком. Это человек, который вмиг снял с себя всю горечь, растерянность, безысходность, усталость! Человек со своей сбывающейся мечтой! Я вижу человека с глазами безумного счастья! И это и есть настоящее счастье для нас… сейчас!!!