Однако вернемся к этой убитой девочке. Я видел ее предполагаемого убийцу в театре и никогда бы не подумал, что он на такое способен. Не тот у него взгляд. Я даже потом подумал: этот не выстрелит в женщину или ребенка. А тут – женщина и ребенок в одном лице. Но если не он, то кто же?

Сейчас главное звено – судебно-баллистическая экспертиза. Наверное, следовало бы поехать прямо к криминалистам НТО, на Петровку, 38, чтобы узнать хотя бы о предварительных выводах.

Только спокойно. Еще неизвестно, что скорее разрушит твои домыслы – идентичность оружия или наоборот? И так и так – плохо.

Возможно, кто-то, чтобы замести следы, постарался попасть этой девочке под основание черепа, дабы переложить ответственность на киллера, которого уже идентифицировали, хотя и не нашли еще его винтовку. Но он, этот убийца, стрелявший в юную журналистку, не мог не знать: нужно, обязательно нужно, чтобы совпала баллистика!

Не такой дурак этот стрелок, чтобы не понимать этого. Возможно, он рассчитывает на погоню за сенсацией наших газетчиков?

Не имея достоверных данных, на основании поверхностной информации, подгоняемые мыслями о подписке, они творят свое дело. И вот выскакивает на другое утро статейка, будоражащая общественность. Только зачем это ему, самозванцу? Кого-то напугать? Внести раскол, панику, подозрения?

В чем смысл?

Чем ближе мы подъезжали к месту убийства Жени Клейменовой, тем больше мне казалось, что я эти места знаю. Не в том смысле, что когда-то здесь был. А в том, что был здесь недавно. Так и есть. Тот самый огромный дом, возле которого таксист высадил киллера, бежавшего с премьеры своей бывшей супруги… Фу! Устал я от этого сюрреализма, будь он неладен. Просто голова кругом.

– Узнаешь? – спросил Слава Грязнов после того, как поздоровались.

– Ты накаркал… – проворчал я. – Хорошо, мол, отсюда стрелять!

– Получилось-то наоборот! – сказал он. – Стреляли не отсюда туда, – он махнул рукой в сторону элитных зданий, – а оттуда сюда! А она живет здесь, на седьмом этаже… Вернее, жила, – поправился Слава.

Мы озадаченно уставились друг на друга. Что бы это значило?

– Это говорит лишь о том, что нам было лень прочесать все подъезды этого дома, – сказал Слава. – Я все помню, можешь не напоминать. Я так сказал. А вам не надо было меня слушать!

– Значит, он не случайно сюда приехал? – спросил я.

– Ну! Ты верно сказал, что это новичок. Его никто не готовил.

– У меня что-то с головой… – пожаловался я. – Возможно, это просто совпадение. Труднообъяснимое, но совпадение. Ты хочешь сказать, что он в тот вечер приехал к ней, в этот дом, чтобы спрятаться, а потом застрелить ее с крыши дома напротив? Чушь собачья!

Наконец я сформулировал этот бред. Бред сивой кобылы.

– Не морочь мне голову! – разъярился Слава. – Я этого не говорил! И этого не может быть! Если, конечно, они не были сообщниками. А потом он ее убрал. У сообщников это бывает…

Стоявшие вокруг оперативники слушали нас разинув рты. И только Володя Фрязин понимал, о чем мы спорим.

Я посмотрел на Толю Воронина, тоскливо взирающего на нас.

– Вот спроси его, – сказал я, взяв Славу за рукав. – Объясни ему, Толя, могла эта юная журналистка, надежда нашей независимой печати, такая чистая и благородная, стать сообщницей убийцы?

– Даже не собираюсь обсуждать! – мотнул тот головой и отошел в сторону.

Я с мольбой уставился на Володю Фрязина. Вот кто должен нас рассудить. Но у него тоже глаза смотрели в разные стороны – верный признак поехавшей крыши.

– Давай сами посмотрим место происшествия, – сказал Слава. – Только спокойно. С соблюдением всех тактических и технических приемов, разработанных для осмотра таких вот дел, связанных с применением огнестрельного оружия.

– Молодец! – сказал я. – Ставлю пять с плюсом. Теперь пошли увязывать теорию с практикой.

Таксист подвез их к высокой кирпичной башне на Маросейке.

– Здесь живет, – кивнул таксист на дом. – Видали? Квартира – пять комнат, два унитаза, две ванные комнаты… – И почему-то от души сплюнул.

По– видимому, наличие двух унитазов в одной отдельно взятой квартире претило его этическим и эстетическим убеждениям.

– Неудобно как-то, без приглашения, – сказала Алла.

Таксист покосился на нее. Мол, нечего тут кокетничать, или что-то в этом роде. Такие женщины – всегда вовремя.

– Договоримся сразу, – строго сказала она. – Ты меня не за ту принимаешь. Я за валюту не даю. Я другим местом зарабатываю.

Таксист пожал плечами.

– Мне-то что, – сказал он. – Шестой этаж, пятнадцатая квартира. Вызов по домофону. Ну что?

– К нему я не пойду, – сказала она. – Надо будет – сам спустится.

Таксист еще раз пожал плечами, на этот раз более озадаченно. И двинулся в направлении дома. Потом вернулся и вытащил ключи от машины. И снова, без слов, отправился к подъезду, возле которого теснились иномарки.

– У меня подруга-самая лучшая валютная проститутка. Я против нее – посудомойка из тюремной столовой. Лучше Светки я никого не знаю. Только ничему не удивляйся. За время твоего отсутствия в Москве случилось много разных происшествий. Понаехало столько жлобов, что плюнуть некуда. Ты таращишь на все это глаза, поскольку слишком засиделся в своей дыре. Так что я буду вести переговоры, а ты держи ухо востро.

– Договорились, – сказал Сережа. – Но если не получится – беру инициативу на себя.

Тем временем из подъезда таксист вышел не один, а вежливо пропустив вперед своего клиента. Тот был действительно узнаваем – седовласый, вальяжный и белозубый. И очень на себя похожий. Вот только что в программе «Время» выступал. А теперь отдыхает – без грима.

Увидев Аллу, он оторопел, потом, придя в себя, покачал головой. Но так и не представился. Мол, меня вы и без этого должны знать. А мне ваши инициалы не обязательны. Все равно не запомню. Впрочем, поцеловал ей руку, склонив голову. И так же молча взял в руки колье.

– Посвети, – сказал он таксисту. – Фонарь у тебя с собой? – Потом достал лупу в изящной оправе. Внимательно, с ужимками опытного ювелира, осмотрел колье. Потом с сожалением вернул.

– Договоримся сразу, – сказал он, глядя на Аллу. Похоже, Горюнова он так и не заметил. – Я вас не знаю, вы меня не видели. Потому что я представляюсь лишь после того, как вещь мне понравится.

– Она вам не понравилась? – сощурилась Алла. Набивает цену, не без этого…

Он замялся, вздохнул. Потом посмотрел на часы.

– Видите ли… Это знаменитая вещь. Она в розыске. Ее выкрали из коллекции одного петербуржского собирателя. Я не утверждаю, что это сделали вы. Отнюдь. И меня не интересует, как она к вам попала. Но кое-кого это может заинтересовать. Вы понимаете, что я имею в виду? Поэтому нам лучше разойтись без каких-то последствий для обеих сторон.