При этом они придерживались старой руководящей идеи, направленной на работу во имя всеобщего блага. Именно о такой направленности данной идеи говорил Хилльнер в своей речи после первой немецкой победы на выборах, заявив: «Мы не должны использовать нашу победу на выборах для мелочных и узкопартийных интересов. Наоборот, мы должны чувствовать себя обязанными всецело служить на благо нашего города».

Для леттов и эстов тот год означал начало вытекавшей из публицистики политической борьбы. Теперь возникла арена публичного противоборства. В частности, в Риге в августе 1877 года стала выходить первая латышская ежедневная газета «Ежедневный листок» (Dienas Lapa), отвечавшая потребностям и в другом плане. Дело заключалось в том, что тогда Россия впервые после введения в 1874 году закона о всеобщей воинской повинности находилась в состоянии войны с Турцией, а это формирование армии по новому образцу начало затрагивать латышский и эстонский народ гораздо в большей степени, чем прежде. Поэтому нет ничего удивительного в том, что взоры людей все чаще стали оборачиваться в сторону театра военных действий, и публикации ежедневных сводок с поля битвы могли рассчитывать на всеобщее внимание.

Между тем по численному соотношению позиции немцев в городах продолжали заметно меняться, о чем свидетельствуют хотя бы два следующих примера. Так, в 1867 году в Риге из общего числа ее населения в 102 590 человек 43 980 приходилось на немцев, 25 772 – на русских и 24 199 – на латышей. В 1881 году из уже 169 366 жителей 52 232 падало на чисто немцев, к которым следует добавить еще 14 542 говоривших по-немецки представителей других народов, 49 974 – на леттов и 31 976 – на русских. В 1897 году из 255 879 рижан 106 541 человек составляли латыши, 63 322 – немцы, 43 338 – русские, а в 1913 году из 497 586 жителей города 209 839 были латышами, 91 227 – русскими и 68 831 – немцами. Таким образом, за 30 лет с 1867 по 1897 год численность немцев в Риге в процентном отношении снизилась с 42,8 % до 22,4 %, а с 1897 по 1913 год – до 13,8 %.

По переписи 1871 года в Ревале общая численность населения города без военных составляла 29 162 человека, из них 15 097 человек приходилось на эстонцев, 10 020 человек – на немцев и 3300 человек – на русских. В 1881 году общая численность населения составляла уже 45 880 человек, в том числе 26 324 эстонца, 12 737 немцев и 5111 русских, а в 1897 году из общего числа жителей в 64 572 человека, на эстонцев приходилось 40 501 человек, на немцев – 10 382 человека и на русских – 10 318 человек. В 1913 году в Ревале насчитывалось уже 116 132 жителя, из них 83 113 эстонцев, 13 275 русских и 12 424 немца. В результате численность немцев в процентном отношении сократилась с 34,3 % в 1871 году до 27,8 % в 1881 году, 16,1 % 1897 году и 10,7 % в 1913 году.

Здесь следует оговориться, что приводимые выше цифры отражали также мощное экономическое развитие портовых городов, наступившее с 1861 года после возведения железных дорог, связавших остзейские провинции с российской глубинкой. Рига и Реваль заняли новое место в русской внешней торговле и к концу столетия благодаря протекционистской политике правительства превратились в фабричные города.

Снижение численности немецкого населения наблюдалось и в Дорпате – с 42,4 % в 1867 году до 35,0 % в 1881 году и 16,7 % в 1897 году.

Евреи в большом количестве проживали только в Курляндии и в Риге. Причем в Курляндии на евреев приходилась более или менее значительная часть жителей всех городов, а отдельные участки были заняты ими в преобладающем порядке. В Риге же, где евреи получили право на длительное пребывание только в 1835 году, к концу столетия их численность составила уже 26 000 человек. Однако их количество росло и в лифляндских городах.

С введением в действие в 1892 году нового русского «Городового положения», которое, в частности, заметно усилило надзорное право в отношении городского самоуправления, трехклассная система в проведении выборов была отменена, однако право голоса по-прежнему определялось имущественным цензом (владением имуществом, наличием торгового дела, ремесленной мастерской и т. д.). Причем этот ценз был настолько высок, что число избирателей снизилось. В то же время это позволило сохранить немецкое большинство в городских собраниях депутатов и тем самым германское управление такими городами, как Рига, Дорпат, Пернау, Хапсаль, Вейсенштейн, Митава и Газенпот, вплоть до начала Первой мировой войны.

Леттам же удалось добиться большинства и изменить национальный характер городского управления, в частности, в 1897 году в Вольмаре, в 1898 году в Тукуме, в 1902 году в Кандау и в 1906 году в Вендене. Соответственно эсты смогли сделать то же самое в 1902 году в Везенберге, в 1904 году в Ревале и в 1906 году в Верро. Последний, правда, вплоть до Первой мировой войны сохранил своего немецкого главу.

В этой связи нельзя не отметить, что упадок немцев в небольших городах привел к угасанию в крае важнейших центров германской общественной жизни.

В лице Александра III в марте 1881 года на трон взошел представитель русской национальной партии, и впервые при смене императора прибалтийские привилегии не были подтверждены. При этом император неоднократно дал понять, что он стремится к слиянию остзейских провинций с остальными частями империи и поэтому правовую основу этих привилегий более не признает.

Внезапный поворот, самый серьезный со времен политики обращения в православную веру 1840-х годов, произошел во всей национально-политической обстановке в Лифляндии, когда Александр III в январе 1882 года поручил национально-этатистически[271] ориентированному сенатору (будущему министру юстиции) Н.А. Манасеину провести ревизию положения дел в Лифляндии и Курляндии. Несмотря на предупреждения со стороны хорошо информированных друзей в Петербурге, прибалтийское дворянство само инициализировало эту ревизию, но оказать влияние на настроения проверяющего лица возможности не имело. Поэтому оно уповало исключительно на его добрые намерения и честность. Однако деятельность Манасеина показала, насколько сильно переменился ветер в русской политике.

Она буквально потрясла прибалтов – в ходе продлившейся полтора года ревизии авторитет старых немецких краевых властей оказался подорван, а в огонь имевших место противоречий было подлито немалое количество масла. 28 немецких служащих, а также судей сняли с должностей без всякого проведения дознания и без доказательства их вины в совершении должностных проступков. Позднее некоторые из них, правда, были полностью оправданы, но большинство получило выговор.

Можно сказать, что в то время интересы русского национализма, которым руководствовались проверяющие, и латышского, а также эстонского национального движения совпали – латыши и эстонцы в жалобах и массовых петициях начали выдвигать политические требования, рассчитывая на то, что они будут выполнены антинемецки настроенными русскими чиновниками.