Кто-то плотнее прижал маску к лицу Майкла, когда егозаносили в машину.

– Срочная кардиология, едем прямо сейчас, требуется…

Майкла с ног до головы укутали одеялами.

Голос Эрона, а потом еще чей-то:

– Снова остановка сердца! Проклятье! Пошел!

Захлопнулись дверцы «скорой помощи», его тело качнулось,когда машина отъехала от обочины.

Кто-то нажал на его грудь кулаком – раз, два, еще раз…Накачиваемый через прозрачную маску кислород входил в тело холодной струей.

Сигнализация все еще работала, а может, это выла сиренакареты «скорой помощи» – звуки шли откуда-то издалека, словно отчаянные крикиптиц ранним утром, словно карканье ворон на больших дубах, царапающих розовоенебо в темной, глубокой, поросшей мхом тишине.

Где-то к ночи он понял, что находится в отделенииинтенсивной терапии, что его сердце остановилось, когда он упал в бассейн, иеще раз – по дороге в больницу, и в третий раз – в приемном покое неотложнойпомощи. Теперь врачи поддерживали его пульс сильным средством – лидокаином, вотпочему он пребывал словно в тумане, не мог сосредоточиться ни на одной мысли.

Эрону позволили каждый час заглядывать к нему на пять минут.Тетушка Вив тоже его навестила. Затем пришел Райен.

Над кроватью склонялись разные лица, к нему обращалисьразные голоса… Потом снова наступил день, и врачи объяснили, что не нужнопугаться охватившей его слабости. Хорошей новостью было то, что сердечная мышцаоказалась почти не поврежденной, и он сразу пошел на поправку. Какое-то времяего подержат на лекарствах, регулирующих сердечную деятельность, разжижающихкровь и снижающих содержание в ней холестерина. Покой и лечение – последниеслова, которые он услышал, перед тем как отключиться…

Только накануне Нового года он наконец получил всеобъяснения. К этому времени дозу лекарств уменьшили, и он смог воспринимать то,что ему говорили.

Когда прибыли пожарные, в доме никого не оказалось. Толькосигнализация звенела. Не одни стеклянные колпаки полетели, кто-то нажалдополнительные кнопки вызова пожарных, полиции и «скорой помощи». Обежав домвокруг, пожарные тут же заметили разбитое стекло у открытой двери на террасу,перевернутую мебель и кровь на плитах. Потом они увидели темную фигуру на днебассейна.

Эрон прибыл примерно в то время, когда они откачивалиМайкла. Тогда же появилась полиция. Они обыскали весь дом, но никого не нашли,обнаружили лишь кровь, которую никак не могли объяснить, и следы какого-топожара. Наверху все комоды и шкафы были открыты, на кровати лежал наполовинууложенный чемодан. Но никаких следов борьбы.

Позже тем же днем Райен убедился, что «мерседес»,принадлежавший Роуан, исчез, как и все документы на ее имя. Никто не смог найтиее медицинского чемоданчика, хотя родственники были уверены, что раньше онивидели эту вещь в доме.

Не имея хоть какого-то связного объяснения того, чтослучилось, семья ударилась в панику. Прошло слишком мало времени, чтобыобъявлять розыск Роуан, тем не менее полиция начала негласное расследование. Кполуночи ее машину нашли на парковке у аэропорта, а вскоре пришлоподтверждение, что тем же днем она приобрела два билета до Нью-Йорка и еесамолет благополучно приземлился по расписанию. Клерк вспомнил ее, вспомнил ито, что она летела в сопровождении высокого мужчины. Стюардесса вспомнилаобоих, вспомнила, что они болтали и пили весь полет. Не было никакогосвидетельства принуждения или нечестной игры. Семье ничего не оставалосьделать, кроме как ждать, что Роуан свяжется с ними или что Майкл объяснит импроисшедшее.

Три дня спустя, двадцать девятого декабря, из Швейцариипришла телеграмма от Роуан, в которой она сообщала, что пробудет в Европекакое-то время и что следом вышлет инструкции относительно своих финансовыхдел. В телеграмме содержалось одно из кодовых слов, известных только хранителюзавещания и фирме «Мэйфейр и Мэйфейр». Это подтвердило, к удовлетворению всехзаинтересованных лиц, что телеграмма действительно послана самой Роуан. В тотже день пришли инструкции, по которым в один из банков Цюриха была переведенасущественная часть фондов. И снова использовались правильные кодовые слова.Фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» не имела оснований подвергнуть сомнению распоряженияРоуан.

Шестого января, когда Майкла перевели из отделенияинтенсивной терапии в обычную отдельную палату, его навестил Райен, явно испытывавшийзамешательство и неловкость по поводу того, что ему предстояло сообщить. Райенпостарался проявить максимальный такт.

Роуан будет отсутствовать «неопределенное» время. Ее точноеместонахождение неизвестно, но она часто связывается с адвокатами «Мэйфейр иМэйфейр» через юридическую фирму в Париже.

Дом на Первой улице переходит в полное владение Майкла. Ниодин член семьи не мог оспорить его исключительное и полное право на этусобственность. Дом должен остаться в руках Майкла, и только в его руках, до днякончины, по наступлении которой дом вернется, согласно закону, к завещательнойсобственности.

Что касается текущих расходов Майкла, то он получаеткарт-бланш исходя из финансовых ресурсов Роуан. Другими словами, он сможетиметь любые суммы, какие захочет или какие когда-нибудь запросит, безопределенных ограничений.

Майкл все это выслушал молча.

Райен заверил его, что исполнит малейшее желание Майкла, чтоинструкции Роуан всеобъемлющи и подробны и что фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» готовавыполнить их до последней буквы. Когда Майкла выпишут из клиники, ему будетобеспечен максимальный комфорт.

Майкл даже не слышал большую часть того, что говорил емуРайен. Не мог же он в самом деле объяснить ему – или кому бы то ни было – всюиронию своей судьбы или как он день за днем, пребывая в наркотическом забытьи,думал об одном и том же, вспоминал главные события и повороты своей жизни,начиная с самых ранних.

Стоило ему закрыть глаза – и Мэйфейрские ведьмы сновапредставали перед ним в огне и дыму. Он слышал барабанный бой, пронзительныйсмех Стеллы и чувствовал запах гари.

Затем воспоминания рассеивались.

Наступал покой, он мысленно возвращался в раннее детство:вот он идет с матерью по Первой улице, чтобы посмотреть парад Марди-Гра, илюбуется прекрасным особняком.

Чуть позже, когда Райен умолк и терпеливо сидел, глядя наМайкла и явно терзаясь роем вопросов, но боясь произнести их вслух, Майклспросил, как семья отнеслась к тому, что он теперь пожизненный владелец дома.Не хотят ли они, чтобы он отказался от всех прав на особняк?