Он налетает на Джулиена, падает, горячее пламя вскидывается,опаляя лицо. Но монашка уже успела схватить его за воротник. В руке у неемедаль святого Михаила.

– Это ты уронил? А я ведь тебе велела беречь ее. И гдея ее нахожу? На земле – вот где я ее нахожу!

И опять со всей силы хлопает его по щеке. Майкл разъярен.Она трясет его, а он падает на четвереньки и не может от нее отбиться.

– Единственное, что ты можешь сейчас сделать, –это остаться с нами, а затем вернуться! – говорит Дебора. – Разве непонятно? Дверь открыта. Сейчас это вопрос времени. Лэшер и Роуан проведут нас.Сначала Сюзанну. Потом пойду я. А потом…

– Э, погодите-ка, я не согласна с такимпорядком, – возражает Шарлотта.

– Я тоже, – возмущается Джулиен.

– Кто тут говорит о порядке?! – реветМари-Клодетт, отбрасывая в сторону плед и двигаясь к краю кровати.

– Ну почему вы такие глупые?! – со скучающим видомвосклицает Мэри-Бет. – Господи, все ведь уже свершилось. Переход теперьможно осуществлять бесконечное число раз. Вы только представьте, какой будетисключительный результат, когда соединятся измененная плоть с измененнымигенами. Это настоящий переворот в науке, не имеющий себе равных погениальности.

– Все естественно, Майкл, и понять это означает постичьсуть жизни, понять, что все в этом мире… м-м-м… более или менеепредопределено, – объясняет Кортланд. – Разве ты не знал, что был внаших руках с самого начала?

– Это самое важное, что ты должен понять, –резонно заявляет Мэри-Бет.

– Пожар, убивший твоего отца, – продолжаетКортланд, – был вовсе не случаен…

– Не говорите мне этого! – вопит Майкл. – Выне сделали ничего подобного. Я не верю. Я не принимаю такое объяснение!

– …Чтобы ты оказался в нужном месте. И позаботились отом, чтобы в тебе было необходимое сочетание ума и обаяния, чтобы ты привлек еевнимание и заставил быть менее осторожной…

– Нечего тут с ним разговаривать, – резко обрываетвсех высокая монахиня, звякнув четками, висевшими на широком кожаномпоясе. – Он неисправим. Предоставьте его мне. Я выбью из него огоньпощечинами.

– Все это неправда, – возражает он, пытаясьзащитить глаза от яркого пламени. А барабаны тем временем уже стучат у него ввисках. – Никакое это не объяснение! – кричит он. – Вовсе неокончательное толкование! – При этом он умудряется перекричать дажебарабаны.

– Майкл, я предупреждала тебя, – слышитсяжалобный, тихий голосок сестры Бриджет-Мэри, выглядывающей из-под локтя злобноймонахини. – Я говорила, что на этих темных улицах водятся ведьмы.

– Иди сюда сейчас же, выпей шампанского, – говоритСтелла. – И прекрати выдумывать все эти сцены из ада. Разве не понятно,что когда ты связан с землей, то сам создаешь свое окружение.

– Да, из-за тебя здесь все так уродливо! –жалуется Анта.

– Нет здесь никакого пламени, – вновь вмешиваетсяв разговор Стелла. – Оно только в твоей голове. Лучше станцуем подбарабаны. О, как я люблю такую музыку! Мне так нравятся твои барабаны, твоисумасшедшие барабаны Марди-Гра!

Он взмахивает обеими руками, легкие жжет огнем, грудь,кажется, вот-вот лопнет.

– Ничему не верю. Это все его трюки, невинные шутки,это все его фокусы…

– Нет, mon cher, – говорит Джулиен, – мыокончательный ответ, мы смысл пророчества.

Мэри-Бет печально качает головой, глядя на Майкла.

– Мы всегда существовали.

– Черта с два!

Наконец ему удается подняться. Увернувшись от очереднойпощечины, он вырывается из цепких рук монахини, проскальзывает сквозь нее – ивот он уже проносится сквозь Джулиена, на секунду слепнет, но тут жеосвобождается от его плотного тела, не обращая внимания на смех и барабанныйбой.

Монахини смыкают ряды, но он преодолевает и это препятствие.Сейчас его ничто не остановит. Он видит выход, видит свет, льющийся из двери –замочной скважины.

– Не поверю! Ни за что!..

– Дорогой, вспомни, как ты тонул первый раз. –Рядом с ним внезапно оказывается Дебора и пытается поймать его за руку. –Мы все тебе объяснили до того, как ты умер, рассказали, что ты нам нужен, и тысогласился, хотя, разумеется, сознавали, что ты просто боролся за жизнь и лгалнам. Видишь ли, мы все понимали, и если бы не заставили тебя обо всем забыть,ты бы никогда, никогда не исполнил…

– Вранье! Лэшер все врет!

Он освобождается и от Деборы.

До двери остается несколько футов – он справится. Майклбросается вперед, снова спотыкается, так как весь пол завален телами и емуприходится шагать по спинам, плечам, головам Глаза слезятся от едкого дыма. Онвсе ближе и ближе подбирается к свету.

В дверях возникает фигура. Ему знаком этот шлем, эта длиннаяпелерина, ему знаком этот костюм. Да, все очень знакомое.

– Я иду! – кричит Майкл.

Но губы его едва шевелятся.

Он лежал на спине. Тело вновь и вновь пронзала боль, авокруг смыкалась морозная тишина. И небо над головой было голубым доголовокружения. Он услышал мужской голос над собой:

– Вот так, сынок, дыши!

Да, ему знакомы этот шлем и пелерина, потому что это костюмпожарного. Он лежал у бассейна, растянувшись на холодных плитах, грудь жгло,руки и ноги болели. Пожарный склонился над ним и приставил к его лицупрозрачную маску, а сам давил на кислородную подушку. Пожарный, похожий на егоотца, снова произнес:

– Вот так, сынок, дыши!

Остальные пожарные стояли вокруг – темные фигуры на фонеплывущих облаков. Все они казались знакомыми благодаря шлемам и костюмам, всеподбадривали его голосами как у отца.

Каждый вдох причинял ему острую боль, но он все равно тянулвоздух в легкие, а когда пожарные подняли его, закрыл глаза.

– Я здесь, Майкл, – сказал Эрон, – я рядом.Боль в груди становилась невыносимой, сдавливала легкие, и руки онемели, нотемнота была чистой и тихой, а носилки словно плыли по воздуху, когда егокатили к машине.

Переговоры, споры, треск радиостанции. Все это теперь неимело значения. Он открыл глаза и увидел яркое небо над головой. Он проехалмимо замерзшей бугенвиллеи с мертвыми цветками, с которой свисали капающиесосульки. Носилки выехали за ворота, подпрыгивая на неровных плитах.