Райен заверил, что абсолютно никто не высказался против. Всенадеются, что Майкл будет жить в доме. Все надеются также, что Роуан вернется ион с ней помирится. Тут Райен пришел в замешательство. В явном смущении ирасстройстве он сообщил дрогнувшим голосом, что семья «просто не может понять,что произошло».

В голове у Майкла промелькнуло несколько возможных ответов.Он отстраненно представил, как отпустит пару таинственных фраз, которые отличнодополнят старинные семейные легенды; туманные намеки на дверь и числотринадцать, замечания, которые долгие годы будут потом обсуждать на лужайках,во время семейных обедов, на похоронах. Нет, он не мог так поступить. Сейчассамое главное – промолчать.

А потом он услышал, что произнес на удивление уверенно:«Роуан вернется». Больше он не сказал ни слова.

Утром следующего дня, когда Райен снова пришел, Майклвсе-таки выразил одну просьбу: пусть его тетушка Вив переедет в особняк, еслисама того пожелает. Он не видел теперь причин, чтобы она оставалась одна всвоей квартире. И если Эрон согласится погостить у него в доме, он тоже будетрад.

Райен пустился в длинные юридические объяснения, что дом –собственность Майкла и ему не нужно спрашивать чьего-либо разрешения илиодобрения для каких-либо перемен, малейших или кардинальных, касающихсясобственности на Первой улице. К этому Райен добавил свою собственную нижайшуюпросьбу, чтобы Майкл обращался к нему по любому поводу – без исключений иограничений.

Наступила тишина, и Райена наконец прорвало. Он признался,что никак не может понять, чем семья или он обидели или подвели Роуан. Онаначала выводить огромные суммы из-под их контроля. Планы создания медицинскогоцентра отложены в долгий ящик. У него просто в голове не укладывалось, чтомогло произойти.

Майкл постарался его успокоить:

– Это не ваша вина. Вы не имеете к этому никакогоотношения. – После длинной паузы, в течение которой Райен сидел, явностыдясь своего срыва, и сконфуженно, как побитая собака, смотрел на Майкла, тотснова повторил: – Она вернется. Вот увидите. Это еще не конец.

Десятого февраля Майкла выписали из больницы. Он был все ещеочень слаб и расстраивался по этому поводу, зато сердце работало как часы. Издоровье в целом было хорошее. Он ехал в черном лимузине вместе с Эроном.

За рулем сидел темнокожий шофер по имени Генри, которомупредстояло поселиться во флигеле на заднем дворе, рядом с дубом Дейрдре, ивыполнять поручения Майкла.

День был ясный и теплый. После Рождества снова наступилихолода, потом прошло несколько ливней, но теперь установилась чудесная весенняяпогода и повсюду цвели розовые и красные азалии. Оливковые деревья полностьювосстановили после морозов свой зеленый наряд, и старые дубы расцветилисьновыми, яркими красками.

Все радуются, сказал Генри, потому что Марди-Гра уже наносу. Совсем скоро начнутся парады.

Майкл обошел сад. Все погибшие тропические растения успелиубрать, из темных замерзших пней уже прорастали новые банановые деревья, и дажегардении возвращались к жизни, сбросив сморщенные коричневые листья и обрастаяновой блестящей листвой. Костлявые мирты все еще оставались неодетыми, но этогои следовало ожидать. Высаженные вдоль забора камелии были сплошь покрытытемно-красными цветками. А магнолии только недавно сбросили свои огромные,размером с блюдце, цветки и усыпали все дорожки крупными розовыми лепестками.

Дом сиял чистотой и порядком.

Тетушка Вив заняла спальню, когда-то принадлежавшуюКарлотте, а Эухения по-прежнему обитала в самом дальнем конце второго этажа,возле лестницы, ведущей в кухню. Эрон поселился в бывшей спальне ДорогушиМилли.

Майкл не захотел вернуться в прежнюю комнату, и емуприготовили старую хозяйскую спальню с северной стороны. Там было довольноуютно, несмотря на высокую деревянную кровать, в которой умерла Дейрдре. Теперькровать завалили белыми пуховыми перинами и подушками. Ему особенно пришлась подуше маленькая северная терраса, куда он мог выходить и, присев за железныйстолик, смотреть на угол улицы.

Первые несколько дней он был вынужден терпеть целыепроцессии визитеров. Беа пришла вместе с Лили, затем явились Сесилия, Клэнси иПирс, Рэндалл пожаловал вместе с Райеном, который принес различные бумаги наподпись. Заглядывали и другие, чьи имена Майкл с трудом вспоминал. Иногда онразговаривал с гостями, иногда отмалчивался. Эрон отлично справлялся со всемиделами вместо него. Тетушка Вив тоже очень хорошо помогала при приеме гостей.

Но Майкл видел, как глубоко обеспокоены все родственники.Они были очень сдержанны, скованны, а кроме того, сбиты с толку. Им былонеуютно в этом доме, а временами даже страшновато. В отличие от Майкла.

Дом был пуст и чист, насколько он мог судить. Он помнил всевнутренние переделки до малейшей детали, каждый оттенок использованной краски,каждый восстановленный кусочек лепнины или резьбы. Этот дом был его величайшимдостижением, начиная с новых медных желобов на крыше и заканчивая сосновымпаркетом, который он собственноручно поднял и протравил. Он чувствовал себяздесь прекрасно.

– Я рада видеть, что вы больше не носите свои ужасныеперчатки, – сказала Беатрис.

Это было в воскресенье, во время ее второго визита, когдаони сидели в спальне.

– Они мне больше не нужны, – ответил Майкл. –Очень странно, но после происшествия в бассейне мои руки снова сталинормальными.

– Значит, вы больше ничего не видите?

– Нет, – сказал он. – Может быть, я ненаучился правильно использовать ту силу. Может быть, я не использовал еевовремя. Поэтому у меня ее и отобрали.

– Наверное, это и к лучшему, – пробормотала Беа,пытаясь скрыть смущение.

– Теперь уже не важно.

Эрон проводил Беатрис до дверей. Майкл случайно оказался налестнице и услышал ее слова:

– Он постарел на десять лет. – Беа разрыдалась,умоляя Эрона рассказать ей, как произошла трагедия. – Я вполне могуповерить, – лепетала она, – что на особняке лежит проклятие. В немполно зла. Им не следовало жить в этом доме. Мы должны были остановить их.Постарайтесь заставить его уехать отсюда.

Майкл вернулся в спальню и прикрыл за собой дверь.

Посмотрев в зеркало на старом комоде Дейрдре, он решил, чтоБеа права. Он действительно выглядит старше. Только сейчас он впервые заметилседину на висках. Пробивалась она и в остальной шевелюре. На лице появилисьновые морщины. Много морщин. Особенно вокруг глаз.