На дороге диверсанта поджидал работающий мотоцикл. Вдогон ему полковник Смоляков выпустил всю обойму. Попал ли? Черт с ним! Главное, что командарм остался цел и невредим.

– Я заговоренный! – посмеивался Голубцов, поглаживая нагрудный карман с серебряным портсигаром. – Я по жизни везучий. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно! Так что держитесь за меня – не пропадете. И вообще, Петр Иванович, похоже, что с этих Валил надо валить.

Ляпин молча соглашался. Голубцов взял со стола телеграфную ленту, скрученную в аккуратный рулончик. Поверх рулончика красным карандашом был начертан восклицательный знак. Голубцов прочитал вслух.

– «В полосе 4-й армии противник занял Пружаны и Ружаны, развивая наступление на Слоним…» Вы понимаете, чем для нас это пахнет?

– Ясен пень, – усмехнулся Дубровский. – От Ружан на Слоним они пойдут через Волковыск. Всего полста километров и вот он, Волковыск. И дорога до него добрая…

– Это наша последняя и единственная база в тылу… – вставил Лубоцкий.

Шут с ней, с базой… Все прекрасно понимали, что, захватив Волковыск, немцы захлопнут западню Белостокского выступа. Это шах перед очень вероятным матом… Это конец…

– Что там у нас в Волковыске? – насупил брови Голубцов. Ляпин доложил, не заглядывая в книжечку.

– Только то, что оставила 36-я кавдивизия: один сабельный эскадрон и одна батарея.

– Не густо! Волковыск надо срочно прикрывать!

Провели скорое совещание, обмен мнений без протокола. Голубцов принял решение:

– Первое… Товарищ Маркушевич, это прежде всего касается вас, как начальника оперативного отдела… Здесь на КП в районе Валил я оставляю вас с небольшой группой операторов для управления войсками. Теми, что ведут бой на рубежах вдоль рек Нарев и Бебжа.

– Есть, товарищ командующий, – откликнулся подполковник Маркушевич без особого энтузиазма.

– Второе… Для ликвидации угрозы захвата Волковыска с юга и для обеспечения группы генерала Болдина, штаб армии во главе с начальником штаба немедленно перемещается в Волковыск.

– Ясно! – охотно подтвердил генерал Ляпин.

– И третье. В случае серьезной угрозы захвата Волковыска подготовить войска к отходу на следующий рубеж на реку Сокулка. И последнее: отход произвести с максимальной скрытностью.

В ночь на 25 июня большая часть управления армии выехала из Валил в район Волковыска. Колонна штабных машин и батальона охраны растянулась едва ли не на километр. Стояла полная луна, и машины шли, не включая щелевые фары – дорогу и без того было видно хорошо. Ночью она производила особо зловещее впечатление: по обочинам то тут, то там громоздились разбитые искореженные машины, броневики, танки, повозки, валялись трупы людей и лошадей… В иных местах их было просто не объехать и тогда приходилось сворачивать с шоссе и делать значительные объезды. Обычно Голубцов это расстояние пролетал за час. А сейчас шестьдесят километров, ставших полосой препятствий, штабная колонна преодолевала всю ночь. Днем бы на это ушло еще больше времени – немецкие самолеты не дали бы и километра проехать спокойно.

К шести утра совсем рассвело, и уже можно было опасаться прилета «юнкерсов», но тут колонна втянулась под густую сень старого Замкового леса, что в двух верстах севернее Волковыска. В самом лесу нашлась очень удобная котловинка, в которой тут же поставили палатки, стали рыть укрытия. Батальон охраны прочесал лес и выставил посты.

Командарм Голубцов прибыл в Замковый лес на следующий день (26 июня) около 9 часов утра. Едва машина въехала под сень елово-березовой чащи, как на душе у него резко полегчало. Лист, березовый лист – вот ныне лучшее средство ПВО. Лес, о всевеликий спаситель от нацеленной смерти, зеленый Спас… Впору было молиться на него.

Место стоянки Голубцову очень понравилось. Маскировка идеальная – ни сверху, ни с дороги, ни откуда ничего не светит, не торчит, не дымит, не блестит… Машины укрыты, на штабных столах идет обычная работа. Все замечательно, только связь, как всегда, еще не наладили. Полковник Хватов клялся и божился, что вот-вот и радиостанция выйдет на волну…

Приехали маршал Кулик с генерал-лейтенантом Болдиным, убедившись, что КМГ, как смогла, свое дело сделала, они доложили в Минск и теперь могли расслабиться.

Старшина Бараш и в этот раз проявил чудеса интендантской расторопности: столы манили бачками, парящими и благоухающими гречневой кашей, заправленной жареным лучком и шкварками.

Бутон под столом нетерпеливо бил хвостом, поджидая хозяина. Он всегда безошибочно угадывал, где именно сядет Голубцов. Но тот не спешил садиться – терзал полковника Хватова.

– Где связь?

– Сейчас будет, товарищ командующий!

– За стол не сядешь, пока связь не наладишь. Делегаты не в счет, понял?

– Конечно, не сяду, товарищ командующий, связи нет, у меня у самого кусок в горло не идет.

– Знаешь, товарищ Хватов, в Древнем Риме плохим связистам в пасть расплавленный свинец заливали.

– Слава Богу, что мы не в Древнем Риме!

– Ничего, свинца и у нас хватит… Приятного аппетита, товарищи командиры!.. Бутоша, ты уже на боевом посту? Вот молодец! Вот у кого оперативности поучиться… Товарищ Ляпин, обещал нам замок в Замковом лесу, а сам разместил в каком-то овраге. Где замок-то, Петр Иванович?

– Наверное, раскулачили да сожгли.

– Ага, – подхватил шутку полковник Смоляков. – И принцессы все разбежались.

– Да их просто депортировали, – мрачно предположил генерал артиллерии Барсуков.

– Товарищи, не увлекайтесь шуточками. – напомнил о себе дивизионный комиссар Дубровский. – Знайте меру… А где у нас гроза шпионов и диверсантов? Где товарищ Лось? Зовите его обедать!

В Бельске все горело и стреляло. Казалось, само пламя рождало выстрелы. И может быть, так оно и было, поскольку в пожаре оказывались порой и россыпи патронов, и пулеметные ленты. Одна из таких пуль чуть не убила замкомдива по строевой полковника Августа Нэмме.

Строевая часть готовилась к переезду на полевой КП. Старшина Кукура укладывал гроссбухи, папки, журналы и всякую служебную документацию в ящики из-под сухих продпайков.