строй к первому проезду. Очень недовольная орава слегка расступилась, пропуская организованный отряд. Карбышев расставил у портала виадука по трое часовых с винтовками на перевес, и только после этого его стали слушать:

– Десять человек ко мне! Вытолкнуть грузовик из тоннеля! И в кювет его! Остальные проезжают по моему личному указанию! Предупреждаю всех водителей: кто застрянет в проезде – расстрел в кабине грузовика! Вперед!

Застрявшую полуторку вытолкнули и опрокинули. Пошли первые машины. Между ними Карбышев, как заправский регулировщик, пропускал красноармейцев.

– За машинами и дальше следовать только в строю! Все ватаги ждут на обочине!

Его услышали, его слушались. Генерал-лейтенантские звезды на петлицах производили должное впечатление. Рядом с Карбышевым оказались два полковника и три майора. Он передал им свою вахту и двинулся с комендантским взводом ко второму проходу…

Минут через двадцать огромный затор рассосался… «Юнкерсы» опоздали на десять минут. Но и без того «работы» в городе им хватало.

ИЗ КНИГИ НИКОЛАЯ БЫХОВЦЕВА «НА ВОЛКОВЫССКОМ НАПРАВЛЕНИИ»:

«В ночь на 27 июня через деревню Ятвезь, что рядом с Волковыском, шел непрерывный поток бойцов Красной Армии, количество техники было незначительным. Один из танков пытался из орудия вести огонь по самолетам люфтваффе. К утру дорога опустела, на ней остался лишь сиротливо стоящий тягач с тяжелой гаубицей на прицепе.

На поросшей редким лесом высоте в полукилометре к западу от Ятвези заняла позицию пара Т-34 (вероятно, какая-то отступавшая часть оставила их в качестве заслона). Немецкая автоколонна, двигавшаяся на Волковыск от Берестовицы, остановилась перед взорванным мостом через Россь, но разведка быстро выяснила, что в двух километрах вверх по течению есть две целых переправы. Немцы свернули налево и по проселочной дороге двинулись на Ятвезь. Они вошли в деревню и остановились на короткий привал, когда же вновь начали движение, с высоты прозвучали два орудийных выстрела. Один снаряд попал в шедшую головной легковую машину, второй поразил грузовик в середине колонны. За несколько минут наши танкисты расстреляли блокированную на сельской улице вражескую технику, уничтожив с десяток автомашин и один танк. Было убито несколько десятков захватчиков. Израсходовав остатки боекомплектов, тридцатьчетверки рванулись к реке. Одну немцы подбили из орудия на полпути к деревне. Другой танк понесся не на основной, более прочный, мост, а на соседний, находившийся вне сектора обстрела. Но как только тяжелая машина въехала на настил, мост рухнул, и Т-34 провалился на заболоченный берег реки. Из башенного люка выбрался танкист, переплыл на правый берег реки и побежал к зарослям. Вдогонку резанул пулемет, и герой упал. Немецкая похоронная команда собрала трупы, а через несколько дней пленные красноармейцы убрали с дороги разбитую и сгоревшую технику.

Приведенный выше эпизод позволяет предположить, что германцы столкнулись в восточной оконечности Беловежской Пущи не просто с частями РККА, а с бронетанковыми и мотострелковыми подразделениями дивизий 13-го мехкорпуса. И, скорее всего, они принадлежали 31-й танковой дивизии полковника С.А. Калиховича и 208-й механизированной дивизии полковника В.И. Ничипоровича. Уцелевшие танки 6-го мехкорпуса и кавкорпуса Никитина в этот день были разбросаны от Зельвянки до самого Слонима.

В восемь часов утра 27 июня группа военнослужащих 8-го танкового полка 36-й кавдивизии во главе с интендантом С. Жуниным вышла в лес южнее местечка Россь.

Жунин вспоминал: „Узнав, кто мы, нам приказали оставить танк и броневик, все имеющиеся запасы горючего слить, а самим следовать на старую государственную границу. На сборном пункте северо-восточнее Волковыска я отдал приказ старшему лейтенанту Ермолаеву зарыть полковое знамя в патронной железной коробке. У нас осталось только несколько грузовых машин. Вполне возможно, что какой-либо экипаж отстал от своих по причине неисправности двигателя или ходовой части, а потом, устранив ее, принял неравный бой.

Во исполнение приказа своего командира к рассвету 27 июня часть сил 36-й кавдивизии под командой майора П. Яхонтова вышла на шоссе Волковыск – Зельва – Слоним“».

* * *

«Тридцатьчетверка» резко остановилась у городского банка, и Хацкилевич качнулся в люке.

– Что случилось? Горючее кончилось? – с тревогой спросил командир мехкорпуса.

– Да, гляньте сами, что делается! – ответил командир танка.

Вокруг летали советские «червонцы», они валялись на проезжей части, устилали тротуар, лежали на ступеньках банка. Да, это был разбомбленный и брошеный Волковысский районный госбанк. Генерал спрыгнул с машины и стал собирать купюры. Танкисты, кроме механика-водителя, последовали его примеру. Попадались и целые пачки, перевязанные крест-накрест бумажной лентой.

– Деньги не должны достаться немцам! Собирать в мешки.

Запасливый стрелок-радист достал из-под сиденья мешок из-под картошки. Стали набивать деньги в мешок, словно макулатуру…

– Деньжищ-то, деньжищ!.. – восхищался механик-водитель, высовываясь из своего люка. – Танк можно купить.

– Бери – два. А то и три танка! – весело отзывался командир машины.

Когда подбашенное пространство было набито червонцами так, что стало трудно пробираться, генерал велел трогаться. Последние пачки десятирублевок он распихал под комбинезоном. Хацкилевич, чье детство прошло в небогатой семье отставного солдата, знал цену деньгам, знал, сколько всего можно было купить на одну копейку в том же родном Нижнем Новгороде. Отцу, выслужившему право жить за чертой оседлости, с большим трудом удавалось скопить лишний рубль. В городе на Волге обосновалось около трехсот ветеранских еврейских семей, которым худо-бедно удавалось что-то подзаработать в дни всероссийских промышленных ярмарок. Сыновья ветеранов поддерживали традицию: едва достигнув призывного возраста, они тоже отправлялись служить в царскую армию. Так же поступил и Миша Хацкилевич. Когда ему исполнился двадцать один год, он поступил на военную службу, и тут же попал на поле боя – полыхала Первая мировая война. Два года на фронте. А затем – первая возможность учиться. Это были Тверские советские кавалерийские командные курсы РККА. После них он вышел в командиры эскадрона… Гражданскую войну краском Хацкилевич закончил командиром кавалерийского полка в Первой Конной. А через год – новая война: Советско-польская. И был этот же самый волковыско-белостокский плацдарм, на котором он заслужил свой первый орден Красного Знамени. А вскоре и второй…

– Товарищ генерал, а что мы будем делать со всеми этими деньгами? – спросил лейтенант.

– Передадим начфину, он пересчитает, оформит по накладной и сдаст государственным органам.