Ярость артиллерийской пальбы нарастала и становилась все громче и громче. Полковнику Нэмме изменила его эстонская невозмутимость.

– Кукура, слушай меня. Нам все эти бумаги на КП не нужны. Но они содержат секретные сведения. Бери нашу машину, грузи эти ящики и вези в тыл. В Волковыск. Найдешь там штаб 7-й танковой дивизии, найдешь там моего друга подполковника Лазарева, начальника строевого отдела, и сдашь ему все это от моего имени под расписку. В случае угрозы захвата документации, – Нымме, как и все прибалты говорил весьма обстоятельно, не пропуская слов и не добавляя расхожих словечек. – Все уничтожить! Повтори!

Старшина повторил.

– Я только не понял, как такую массу документов можно враз уничтожить?

– Я дам тебе двух бойцов. Они помогут.

– Сжигать все это?

– Сжигать. Возьми канистру с бензином, обольешь и подожжешь… «Баранку» умеешь крутить?

– Умею.

– Очень хорошо. Если что с шофером, подменишь его за рулем.

Старенькая полуторка, набитая до самой кабины фанерными коробками с документами, выбралась из Бельска на Волковыское шоссе и помчалась, обгоняя конные упряжки с пушками и зарядными ящиками. Кукура сидел рядом с шофером, зорко поглядывал на небо, иногда распахивал дверцу, чтобы обозреть, что там сзади, не нагоняют ли их «юнкерсы» с тыла. Но пока все было спокойно. Двум бойцам-казахам, которые ехали в кузове. Кукура строго-настрого приказал бдить и стучать в крышу кабины, если увидят самолеты. Конечно, они прилетят и прилетят с запада, то есть с тыльной стороны, которая так плохо просматривается из кабины. Шофер, земляк-полтавчанин, гнал машину на пределе скорости, лихо объезжая воронки и разбитые машины.

– Когда будем в Волковыске?

– Если немцы не прилетят, то через час, а может и ранее.

Но водитель ошибся. В леске перед местечком Валилы из кустов ударили выстрелы. Один, другой, еще сразу три…

– Гони! – крикнул Кукура, и оба пригнулись, как будто это могло придать машине скорость или спасти их от пули вдогон. Воины-казахи открыли ответный огонь из кузова. Очень скоро машину затрясло.

– Задний скат пробили… Ат скарлатина, так скарлатина! – бедовал шофер.

– Наших там не побило? – Кукура заглянул в кузов. Оба воина лежали за ящиками, выставив винтовки с примкнутыми на всякий случай штыками.

– Никого не задело?

– Рахим мало-мало.

– Рахим, жив?

– Жив. Пуля котелок пробил.

– Ладно, для плова и так сгодится.

В Кузнице сделали остановку, осмотрели машину. Из правого борта точали щепки. Правое заднее колесо спустило. Но самое печальное: был пробит бак и большая часть бензина пролилась на дорогу. Шофер забил пробоину деревянным колышком, обмотав его изолентой, затем пополнил бак из канистры, предназначенной для сжигания бумаг. Горючего с трудом хватило до Волковыска. Встали при самом въезде. Но тут к ним подбежал боец-сапер с двумя мокрыми фляжками в руках.

– Робяты, подбросьте до города!

– Подбросили бы да горючего кот наплакал – на подсосе едем.

– Айда, со мной тут цистерна со спиртом стоит. Можно и на спирте ехать!

Ушлый боец открыл одну из фляжек, Кукура понюхал – спирт!

– И никого там нет, и никто не знает… Поехали хлопцы, тут километр, не боле.

Поехали на остатках бензина. На железнодорожных путях станции Россь и в самом деле стояла бесхозная цистерна с надписью «Огнеопасно». Заправили бак, набрали во все емкости и двинулись в Волковыск.

Мотор чихал, грелся, но тянул.

Штаб 7-й танковой искали долго, никто не знал, где он, а те, кто знал, сначала проверили документы, а потом сообщили, что штаб отбыл в неизвестном направлении.

– Ну, что, хлопцы, будем бумаги жечь…

Они подъехали к догорающему деревянному дому и стали швырять в угли штабные бумаги. Пламя лихо взвилось, заплясало.

– Вы тут что делаете, гады! Чего дома поджигаете? – Налетел на них лейтенант с тремя бойцами – патруль, не патруль, но у парней была явно комендатурская хватка. Как выяснилось, они охотились за парашютистами и сигнальщиками, а тут – поджигатели. Едва не арестовали. Но выручили казахи. Таких у немцев быть не могло. Проверили документы. Просмотрели коробки с оставшимися бумагами. Поверили. Да еще и показали, где был недавно штаб 7-й дивизии.

Волковыск… Старинный городок на реке Россь за все свои девятьсот лет никогда не жил безмятежной жизнью.

Война с Наполеоном в 1812-м, польские мятежи, Первая мировая, война с большевиками в 1920-м, «сентябрьская» война в 1939-м, и вот теперь, в июне 41-го, город встречал новое бедствие – неслыханное и небывалое военное побоище… И все эти минувшие войны с топотом конских копыт, со свистом сабель и ядер, а теперь еще и с лязгом гусениц, с завыванием самолетов, с орудийными залпами и взрывами авиабомб – все они прокатывались по кленово-липовым, тополино-каштановым улочкам этого тишайшего града на тишайшей речушке.

Два года назад Волковыск стал вратами Белостокского выступа, в июне 41-го они распахнулись вратами в ад…

С первых же часов войны на Волковыск обрушились бомбы. В городе было немало войск, складов, и немцы об этом были прекрасно осведомлены. Пассажирские трассы «люфтганзы» пролегали как раз над Волковыском.

В старинных краснокирпичных казармах близ вокзала располагался штаб и многие части 36-й кавалерийского дивизии, а также 7-й танковой дивизии. Здесь же в дальнем пригороде – в Росси – раскинулся большой военный аэродром… Множество складов – топливных, артиллерийских, вещевых – подкрепляли силу армии, а незабытая слава князя Багратиона, стоявшего здесь в июне 1812 года, подпитывала дух. Молодым командирам показывали панский двухэтажный дом, где располагался штаб 2-й русской армии, водили их на «шведскую гору», возникшую якобы после поражения шведского короля Карла XII… Много чего еще знавали и помнили берега неширокой, но пречистой Росси, узенькой Волковыи…

Привлекал Волковыск стратегов всех времен прежде всего своим местоположением. Тут впору было путеводный камень ставить: «Прямо пойдешь – в Белосток попадешь; направо свернешь – в Гродно окажешься;