— Я опять сдох? — хлопнул по подлокотникам стула, на котором сидел, спросил ту, что выглядела как моя мать, но ей не являлась. Да, меня опять забросило в гостиную моего дома, только на этот раз остальных членов семьи не было.

— Нет. — Женщина закончила помешивать чай, попробовала, поморщилась, а затем деловито оглядела заставленный различными блюдами стол. — О! Вот он. Хью, солнышко, передай, пожалуйста, сахар.

Не будем отказывать в просьбе той, что раздаёт плюшки, делающими тебя на порядок сильнее. Пришлось подняться, чтобы передать её сахарницу.

— Тогда что я здесь делаю?

— Здесь? Здесь ты ничего не делаешь, Хью. А вот там, — она указала пальцем в потолок. — Твоё изломанное тельце потихоньку катится в верхний город. — Бросив на меня один мимолётный взгляд, Преисподняя принялась накладывать сахар в чашку. Закончив на трёх, помешала, попробовала и снова поморщилась. — Фу, какая гадость… Угощайся.

— Спасибо, обойдусь.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза, вспоминая прошлый день. Это было фиаско. Ракул забрал Дуру, а меня захватила Хелена. Фикул… А Фикул — мразь, причём счастливая и со счастливым концом. Мало того, что получил подгон от Хелены, так ещё и наш мешочек со сбережениями у него остался, а это, считай, три синих монеты. Башку бы ему раскрошить, да уже поздно.

«Дрянь…»

— Хотя знаете, что?

— Что?

— А, пожалуй, буду! — поднявшись со стула, взял чайник, наполнил свою чашку и тут же пригубил.

«Чёрт побери! Да это настоящий чай! Причём хороший сорт, совсем не из дешёвых. Поверить не могу!»

Тем временем мадам Преисподняя продолжала накладывать себе сахар. Кажется, это уже была шестая или седьмая ложка.

— Так и зачем я здесь? — отпил ещё немного. Мне кажется, уже тысячу лет не пил чай.

Вообще, если сравнивать, то раньше этот стол со всем его убранством выглядел обычно, я бы сказал, повседневно, а сейчас мой внутренний хомяк уже прикидывал, за сколько эти радости можно скинуть на рынке. Тарелки, вилки с ложками, еда, стулья, скатерть… Ух. Что-то можно было бы пристроить в быту, а что-то напялить себе на голову. Скатерть, например, хорошо бы смотрелась на лежанке.

— Так и зачем ты здесь? — задала встречный вопрос Преисподняя, задумчиво посмотрела на свою чашку и закинула ещё пару ложек сахара.

— Это не я сюда пришёл.

— А, ну да, ну да… Ходить-то ты сейчас не можешь. — хихикнула хреновина, что носила лицо моей матери. — Ножки-то в пяти местах сломаны.

С этими словами она вновь попробовала отпить из своей чашки и опять сморщилась.

— Ужасно. Не понимаю, как вы это пьёте?

— Нормально мы это пьём. — Сделал ещё глоток. — А вы придуриваетесь.

— Кто? Я? — округлила она глаза. — Да никогда.

Преисподняя взяла свою чашку и опрокинула всё содержимое в сахарницу, потом взяла сахарницу и с упоением попробовала то, что получилось. У меня аж лицо перекосило, а вот ей, похоже, было в самый раз.

— Скучно стало с современной молодёжью, Хью. Раньше, узнав, кто я, начинали молиться, в грехах каяться, кричать… Я даже солонку специально рядышком ставила, чтобы они побыстрее круг из соли нарисовали и успокоились, а сейчас что?

— Что? — я небрежно плеснул себе ещё чая и плюхнулся обратно на стул.

— А ничего. Сидит вот морда недовольная, чай чужой хлещет. Может, спросить чего хочешь? Я как-никак великая мать. — улыбнулась она. — Но сразу скажу, что отвечу не на все вопросы. Что-то не знаю, что-то тебе знать рано, а что-то просто не положено.

— Как мне сбежать от Хелены?

— Не скажу. — зажмурилась она.

— Что будет с Дурой?

— Не положено. — улыбнулась она ещё слаще.

— Мы с ней ещё встретимся?

— Узнаешь ответ, но позже. Ещё что-то? — сделала она глоток сахара с чаем, а я тяжело вздохнул.

«Что, блять, за шар с предсказаниями⁈»

— Вы бесполезны, а у меня нет настроения играть в игры.

— Ну неправда, Хью. Я подумала, что тебе сейчас может быть больно, одиноко и страшно. Решила, что даже такая маленькая поддержка, — женщина кивнула на мою чашку с чаем. — Поможет тебе пережить это непростое время. Потерять всё, чего добился непосильным трудом, потерять друга, подругу и буквально землю под ногами… Довольно сильный удар, не каждый переживёт.

— О, правда? А мне кажется, это забава такая. Называется «до и после». Решили поговорить со мной сейчас и после того, как меня обработает Хелена. Когда начну пускать слюни и выдавать односложные предложения.

— Не держи меня за монстра, Хью. — отложила она сахарницу, а затем подалась вперёд, облокотившись на стол. — Я всё понимаю. Даже не обижаюсь за то, что ты как-то раз назвал меня престарелой женщиной, которая раздаёт имена.

«Э-э… А-а… Кажется, припоминаю… Но я же не вслух это сказал».

— Обижаться-то, может, и не обижаетесь, но помните и, думаю, однажды припомните мне. Впрочем, ударю на опережение и абсолютно искренне извинюсь. — я встал из-за стола и поклонился. — Простите, тётенька, меня, пожалуйста.

— Кхм! — женщина неестественно округлила глаза и снова ткнула пальцем в потолок. — Одна звезда! Слышишь⁈ Если я когда-нибудь вернусь, то всем расскажу, что ад — это самое отстойное место! Поэтому одна звезда и отрицательный отзыв! Хе-хе, — она снова вернула себе обычное лицо. — Как у меня получилось?

— Да что же вы меня в краску вгоняете… — Блять. — Четыре звезды и положительный отзыв.

— Четыре? — подняла она бровку.

— Пять.

— Прощаю. — Опять улыбнулась она. — Но тётенькой было называть не обязательно, а то звучит неискренне.

— Старался как мог. И всё-таки зачем я здесь?

Преисподняя пожала плечами.

— Отдохнуть… Собраться с мыслями… Подготовиться к будущим испытаниям.

— Откуда такая забота?

— А почему нет? Знаешь, Хью, — Преисподняя переплела пальцы рук и разместила на них свой подбородок. — В ад не каждый день попадают дети. Такие, как ты, — это настоящее сокровище. Алмаз, если угодно, среди угольного шлака. Чистый и блестящий. — Она на секунду замолчала, давая мне возможность проникнуться её словами, я, к слову, не проникся, а затем продолжила. — Конечно, со временем и ты почернеешь. Станешь чёрствым и злым. Станешь как все… Но до