и потому покорно прошу вас, если можно, вставить русские рубли противу гиней и фунтов стерлингов.

Повторяю просьбу о напечатании или перепечатании статьи из «Черниговских губер[нских] вед[омостей]» о русской певице. Мне не дают покою начальники губернии, а я не могу отговориться тем, что не печатается, потому что вам неугодно печатать. Публика привыкла во мне видеть издателя «Пчелы», от ее начала!

Весь ваш Ф. Булгарин.

31 августа 1853

Карлово

147

Любезнейший и почтеннейший Павел Степанович!

У меня нет исключений ни для друга, ни для недруга, если против них вопиет истина. А потому полагаю, что было бы хорошо напечатать улики противу Мацкевича, но не иначе как с русскими его текстами. Тогда только улики могут быть разительными, ведь он выкрал слово в слово!

Вам некогда заниматься сличением русского текста. Поручите это от меня любезному моему Турунову. Он исполнит. К статье надобно примечание, что заметки присланы дамой, которой мы не смели отказать в помещении[1289].

Господь бог внушил вам правду, и «Пчела» идет разнообразно и хорошо – за что и спасибо!

Желаю вам усердно всего, чего вы сами себе желаете, и остаюсь ваш Ф. Булгарин.

6 сентября 1853

Карлово

NB. Здоровье мое плоховато, на радость многим.

NB NB. Прошу покорно отослать письмо детям моим, на мою квартиру, в то время, когда они не находятся на университетских лекциях. Вы знаете сроки.

148

Почтеннейший и любезнейший Павел Степанович!

Из вырезок, присланных Гречем, я извлек, что мне казалось нужным, а переводить всю статью было бы дело лишнее. Хотел я с этою статьею послать и оригинал, но задержал мой доктор, и все же я пришлю отдельно, к пятничной корректуре, что[бы] не было ошибок в французских выписках[1290]. Жаль О. Ф. Васильева, да делать нечего: я знаю, что ему надобно полечиться.

Я выеду отсюда, если бог позволит, 26 сентября, в субботу, но до субботы включительно посылайте мне «Пчелу», а на 27 сентября уже не нужно посылать. Здоровье мое поправляется, но все еще плоховато. Другой на моем месте не взял бы и пера в руки! Но я был всегда рабом моих обязанностей.

1 октября, с помощью божьею, надеюсь быть в Петербурге.

Ваш навсегда Ф. Булгарин.

Карлово, 20 сентября 1853

149

Любезнейший и почтеннейший Павел Степанович!

Вы знаете, что нам велено посылать в Главное управление детских приютов все статьи о детских приютах. Пошлите эту статью к Васильеву (Осипу Федоровичу), чтоб он переписал поскорее, а я сам завезу в правление детских приютов, пока будут набирать по черновому оригиналу. Наш цензор Бекетов молодец, и я поеду просить, чтоб его нам оставили.

Прошу принять на память мой портрет[1291] и отдать папа, брату и Турунову – отдать от сердца моего.

Ваш верный Ф. Булгарин.

14 октября 1853

СПб.

150

Почтеннейший Павел Степанович!

Посылаю билеты на Рашель. Я пойду тогда, когда Греч не пойдет. Да и вам надобно взглянуть на жидовку в корчах или конвульсиях.

Пошлите прилагаемый листок для перевода к Турунову.

С Н. И. Гречем мы бог весть когда увидимся, потому что часы наши для работы и выездов несогласны. Просите его и пришлите мне с подателем фосфоровых спичек[1292], которые он обещал дать. Для меня, табачника, это очень важно и нужно. Vale! Boulgarin.

9 ноября 1853

СПб.

151

Любезнейший Павел Степанович!

Сегодняшняя «Пчела» меня весьма много порадовала тем, что я нахожу в ней иностранные известия, печатанные корпусом, и что в ней мало трактирных вестей о мире с Турциею, за что вас и благодарю. В нынешнее время надобно как можно менее проповедовать о мире, перемирии и т. п. Все это вредно нам, ибо только надежды на войну могут поддержать нас в надежде на умножение подписчиков. Это верно, как аминь в молитве!

Посылаю вам стихи Бенедиктова: они хотя и высокопарны, но их надобно непременно напечатать в «Пчелке», потому что Бенедиктов почитается одним из первых поэтов и стихи были читаны с одобрением в Гатчине[1293].

Сегодня или завтра будет напечатана в «Инвалиде» реляция о новой нашей большой победе в Азии. Распорядитесь, чтоб даже в наше отсутствие из редакции реляцию бы набрали и разнесли по городу[1294]. Это состряпает и Лазарев. Vale!

Ф. Булгарин.

20 ноября 1853

152

Любезнейший Павел Степанович!

Прошу вас поместить прилагаемое письмо в фельетоне «Северной пчелы», который должен быть отголоском всего доброго и благородного[1295]. В медицинскую ценсуру посылать не надобно, потому что в этой статье нет ни новых лекарств, ни методы лечения, а просто благородный поступок. Беда в том, что Н. И. Греч не любит Буяльского! Попросите Н. И. Греча от меня, чтоб он поместил эту статью во время моего отсутствия[1296], хотя из уважения к старинному своему приятелю, действ[ительному] ст[атскому] совет[нику] Василию Андреевичу Яковлеву (служащему в Мин[истерстве] иностр[анных] дел), который привозил ко мне Валберха и слезно просил меня о помещении статьи в «Северной пчеле». К тому же спасена женщина, а Н. И. Греч только и уважает женщин на земном шаре – и отчасти er hat Recht[1297]! К тому прибавлю, что Н. И. Греч знал, кажется, родителей и сестру Валберха[1298].

Ф. Булгарин.

21 января

1854

153

Москва, 30 января, в 12 часов ночи.

Любезнейший Павел Степанович!

Мудрено писать что-нибудь, разъезжая по матушке России, особенно разъезжая с такою быстротою, как я[1299]. Надобно все видеть; надобно видеться с весьма многими людьми, а время, между тем, катит, приваливая на плечи все более и более тяжести! Едва я успел написать предисловие к моему странствию. Везде я нахожу самый лестный для меня прием. Старики граф Закревский, граф Гудович, Ермолов и другие старые воины обласкали меня не на живот, а на смерть. Из литераторов познакомился я на бале у графа Орлова-Денисова с Снегиревым, видел Сушкова и был у Вельтмана, как у начальника Оружейной палаты. В Английском клубе виделся с Павлом Строевым. Ni – c’est fini![1300] Других писак не видал. Да нет охоты и смотреть на обожателей Гоголя!!! Виделся с Чедаевым и намерен повидаться с Верстовским. Живу я, как у Христа за пазухой, у отставного полковника Василия Николаевича Новосильцова (сына сенатора[1301]), начальника здешнего, бывшего петербургского, цирка – и, слава богу, здоров, потому что ем и пью только тысячную долю того, что мне предлагают. «Сев[ерной] пчелы»