Там кто-то сидел на корточках возле маленькой белой стекловолоконной гребной лодки, лежавшей на галечном откосе возле опоры моста; человек был одет в коричневый комбинезон и пестрый вязаный берет, скрывавший волосы, но по изгибу бедер и длине ног Салливан определил, что это женщина. Моргая, он всмотрелся пристальнее и увидел, что женщина не смотрела на лодку, а склонилась к водосточной канавке, сток из которой перекрыла лодка. Она водила рукой в воде и мягким голосом звала кого-то сквозь плеск, как будто находилась в туннеле и пыталась поговорить с кем-то, находившимся по другую сторону стальной решетки.

– Фрэнк? – произнесла она. – Фрэнк, не прячьтесь от меня.

Сердце Салливана снова заколотилось, и он с опозданием спросил себя, действительно ли он хочет отыскать эту женщину. Элизелд.

Поскольку это, по всем признакам, должна быть именно она. Однако он бесшумно полез в карман (клапан кармана показался на ощупь шершавым, как материя, а не кожа) и извлек лампочку. Взяв ее за металлический патрон, он занес стеклянную колбу над каменным парапетом моста.

– Ой! – вскрикнула сидевшая у воды женщина и, вскакивая, наступила одной ногой в воду, и лишь тогда лампочка разбилась о перила.

Она вскинула на Салливана испуганный взгляд и в следующий миг нырнула под мост и скрылась из вида.

– Подождите! – крикнул Салливан, сбегая по крутому спуску с моста в сторону города. – Доктор… «Нет, – подумал он, – если я начну выкрикивать ее фамилию, она перепугается еще больше». – Анжелика!

Под мостом раздался плеск, и она вышла на свет на берегу с запада от моста, быстро шагая прочь, и, несомненно, была готова броситься бежать при первом же звуке погони. Несколько уток, гулявших по берегу, поспешно спустились в воду, уступая ей дорогу.

– Мы можем помочь друг другу! – негромко крикнул он ей вслед, не сходя с моста на дорогу. – Постойте! Вы пытаетесь войти в контакт с этим Фрэнком, а я должен связаться со своим отцом! – Она шла в прежнем направлении, и длинные ноги с каждым шагом уносили ее все дальше от Салливана. Она даже не оглянулась ни разу. – Леди, – в отчаянии крикнул Салливан, – мне необходима ваша помощь!

Последняя фраза, по крайней мере, заставила ее остановиться, хотя она так и не обернулась.

Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь еще, но она заговорила первой. У нее оказался низкий, хрипловатый голос, который Салливан внятно слышал, но, вероятно, десятью футами дальше слов уже нельзя было бы разобрать.

– Уходите. Моя помощь – смертельный яд.

«Вот я и в Венис-Бич», – подумал он.

– Со мною примерно такая же история. Может быть, нам удастся уравновесить друг друга.

Теперь она обернулась, сдвинула назад свою вязаную шапку и затем потерла ладонью лоб, а потом подбородок, как будто страдала от головной боли или очень устала.

– Вы знаете, кто я такая, – сказала она. – Не называйте свое имя здесь и не повторяйте мое. – Он открыл было рот, но она жестом призвала его к молчанию и продолжила: – Можете следовать за мной на большую автостоянку, если хотите. Не приближайтесь ко мне.

Она вернулась, поднялась к въезду на мост и пошла по Делл-стрит вдоль провисшего сетчатого забора белого тюдоровского дома, в котором Салливан подозревал ресторан. Когда она миновала его и оказалась на полпути к знаку «стоп», извещавшему о выезде на Саут-Венис, он тоже двинулся вперед.

Сделав несколько шагов, он остановился и растерянно посмотрел на свои ноги.

На нем были… чьи-то чужие штаны, вот что на нем было. Вместо синих джинсов, которые он надел в спортзале Сити-колледжа, он увидел строгие серые шерстяные брюки. С манжетами. Он нагнулся, чтобы прикоснуться к ним, и тут в плече снова затрещало, рукав оторвался и сполз по руке. Рукав тоже оказался шерстяным, Салливан в недоумении похлопал себя по бокам – тоже шерсть, и не что иное, как пиджак. Он не удержался и оглянулся проверить, не осталась ли его кожаная куртка лежать на мосту. Ее там не было.

Он потянул оторвавшийся рукав. Верхний край был аккуратно заделан, и с изнанки оказались пришиты металлические кнопки. Он ухватил манжету другого рукава, дернул, и этот рукав тоже оторвался с таким же потрескиванием. (Он отметил, что теперь на нем белая сорочка с длинными рукавами, а не фланелевая клетчатая рубашка.) Пиджак оказался непростым – его можно было носить с длинными или короткими рукавами.

«Но, – спросил он себя, – кому может прийти в голову ходить в пиджаке с короткими рукавами?»

«Ну, – ответил он сам себе, – фокуснику, наверное. Чтобы показать, что он ничего не прячет в рукава. Гудини был фокусником, верно? Может быть, я вовсе не потерял маску, а надел ее».

Он тяжело вздохнул и уставился на плескавшихся в воде уток. Он отнюдь не успокоился, и смысл наведенной изоляции, превращения в единственное движущееся существо под объективом микроскопа ускользал от него.

Он посмотрел на руки, и в контексте событий этого дня, подчинявшихся логике разве что фантастического сна, не очень испугался и даже не особенно удивился, увидев (хотя сердце его снова забилось чаще), что они другие. Пальцы стали толще, ногти были обстрижены, а не обкусаны, и большие пальцы удлинились. На суставах появилось несколько маленьких шрамов, а вот тех шрамов, которые он помнил, не было.

Он поднял руки и провел пальцами по волосам, и тут же руки покрылись гусиной кожей: волосы оказались жесткими и вьющимися, а не мягкими и прямыми, как обычно. Но стоило ему взлохматить шевелюру, как волосы сделались мягкими, и он вновь почувствовал, что кожа упруго облегла его локти.

Опустив руки, он внезапно ощутил вес гипсовых слепков и, благополучно поймав, зажал их под левой рукой. В кармане кожаной куртки приглушенно лопнула лампочка, но лампочки уже были ему не нужны.

– Гм! – воскликнул он, чтобы привлечь внимание Элизелд. – Эй, леди!

Она остановилась, и в первый миг Салливан подумал, что она намного ниже ростом, чем показалась ему сначала. Но тут же понял, что перед ним другая женщина – более пухлая, чем Элизелд, с вьющимися темными волосами без какой-либо шляпы и в длинной юбке.

Но это могла быть только Элизелд.

– Посмотрите на себя, – поспешно сказал он, потому что юбка уже начала становиться прозрачной.

Женщина посмотрела на свои ноги, на которых снова оказались коричневые штанины комбинезона. И хотя Салливан не моргал и не видел какого-либо перемещения ее фигуры на фоне тротуара и отдаленных зданий, она сделалась выше ростом, как будто внезапно придвинулась ближе.

Он быстрее пошел по залитой солнцем узкой улице, и она подпустила его футов на десять, прежде чем двинуться дальше.

– Вы видели? – спросил он.

Элизелд посмотрела на цветастый сверток под мышкой Салливана, и ее оливковое лицо вдруг побледнело, как бумага.

– Вы же не очередной треклятый призрак, правда? – спросила она.