Прокофий Климентьевич совсем сник; он почти не сомневался уже, что Виктории, как и доблестного майора, нет в живых.

Президент же продолжал бодрым голосом:

– К счастью, благодаря самоотверженным действиям двух работников спецслужб, которые неоднократно рискнули сегодня своей жизнью, нам удалось раскрыть и обезвредить гнусный заговор. Нас хотели обвинить в терроре против оппозиционных партий и для этого оппозиционеры убивали сами!

Услышав про работников спецслужб, Прокофий Климентьевич встрепенулся. Ему показалось, что блеснула маленькая надежда, и все, быть может, еще не так плохо, как показалось ему сначала; возможно, Виктория жива…

Но Президент заговорил о другом:

– К сожалению, весьма недостойно, капитулянтски вел себя в течение этого кризиса Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода, хотя пост обязывал его принять все возможные меры, чтобы дать отпор. Я объявляю, что за трусость и соглашательство этот человек отстраняется от своего поста.

Президент глянул куда-то в сторону:

– Покажите нам его!

Камера развернулась и показала скривившегося Поливоду, которого посадили в первом ряду. Хотя на этот раз – без наручников.

«Каков спектакль! – с восхищением подумал Орлов. – Самое интересное, что он сработает на сознание людей. Показал убийцу, показал труса, теперь бы еще героя, – и очки популярности набраны».

А Президент будто услышал внутренний голос старика:

– Вот эти двое простых людей, Григорий Данилович, которые сегодня сделали для спокойствия и безопасности страны то, чего не сделал ты.

Камера резко повернулась и показала справа от Президента красавицу Викторию с отлично сделанным макияжем и мужественного, но несколько смущенного Бондаровича.

Старик так и подпрыгнул в кресле:

– Оля, Оля!.. Скорее!.. Иди посмотри, детей по телевизору показывают.

– Каких детей? – Ольга Борисовна уже торопилась с кухни. – Ты о чем?

– Наших, – скрипучим голосом ответил старик.

– О, Господи! – охнула Ольга Борисовна, найдя очки.

– …ва и майор Бондарович, – с улыбкой говорил Президент. – Я думаю, вам недолго, друзья мои, ходить в этих званиях. Я буду ходатайствовать перед вашим начальством о повышении… – камера опять взяла Президента крупным планом. – Еще полчаса назад мы с замиранием сердца наблюдали, как разворачиваются события, и доказательно убеждались, как низко могут пасть люди, рвущиеся к власти, забывшие о чести. Между прочим, на груди убийцы Смоленцева и Кожинова – а убийца еще не пойман, мы только час назад узнали его имя, – у него на груди найдется опознавательный знак от пули Виктории Макаровой. Она, насколько известно многим россиянам, – меткий стрелок… Негодяя спас только бронежилет.

– Шоу! – буркнул старик. – Поле чудес в стране дураков. Программа для домохозяек…

Однако Прокофий так и цвел.

На экране были Президент, Виктория, майор Бондарович…

– К сожалению, мы ничем уже не сможем отблагодарить Наума Кожинова, сложившего голову. Мы только можем почтить его память звездой «Героя России» и минутой молчания…

Прокофий Климентьевич вдруг бурно захохотал.

– Ты что это? – забеспокоилась Ольга Борисовна; ее смутило явное несоответствие между тем, что сказал Президент, и реакцией старика.

Прокофий оглянулся на нее:

– Ты знаешь, что перед этим тихонько сказал майор нашей Вике?

– Что?

– «Чувствую себя, словно цирковая собачка между прожекторами», – и все глухонемые этой страны его прекрасно поняли! Ну и молодец этот Банда! Он просто настоящая Банда… Полагаю, нашей девочке крупно с ним повезло…

* * *

Тимур Гениатулин и Светлана,

11 часов вечера,

26 марта 1996 года, квартира Светланы

Светлана вынуждена была добираться домой на троллейбусе, хотя они с Тимуром договаривались, что он сегодня заедет за ней в бар. Тимур почему-то не заехал… Она ждала с полчаса, но, подумав, что Тимур, скорее всего, вообще исчез из ее жизни (увы, такое случается довольно часто), Светлана перестала тешить себя иллюзиями и направилась к троллейбусной остановке…

Однако, подходя к дому, Светлана увидела в окнах своей квартиры свет. Значит, Тимур ее дожидался там. Женщина облегченно вздохнула: вероятно, они плохо договаривались, и Тимур ее не так понял – вместо того, чтобы встретить, ждет дома… Но это – ничего!.. Светлане было не впервой возвращаться после работы на троллейбусе. Главное – чтоб личная жизнь была на высоте. Разве не приятно, когда тебя дожидается дома такой завидный мужчина?! Да еще, наверное, колдует на кухне – готовит из мяса очередное неподражаемое блюдо… Но Тимур и не думал «колдовать на кухне»…

Светлана была несколько удивлена, увидев его лежащим в постели:

– Тимур?

Он был бледен:

– А ты хотела увидеть в постели еще кого-то?

Светлана скинула в прихожей сапоги, прошла в спальню, не снимая шубки:

– Ты, может, заболел?

Он кивнул:

– Кажется, да… – он лежал под одеялом, а на груди у него была электрогрелка. – Я после обеда почувствовал себя плохо… Извини, что воспользовался ключом…

– Ну что ты! – Светлана взглянула на него укоризненно, но тут же улыбнулась. – Мы же некоторым образом друзья…

Тимур закашлял, и лицо его исказила болезненная гримаса. Ему было больно кашлять.

Светлана заволновалась:

– Может, у тебя воспаление? – она склонилась над Тимуром и приложила ладонь ему ко лбу; лоб был горячий. – Есть температура… – но тут женщина вспомнила: – Ах, да! У тебя ведь всегда повышенная температура…

Он перестал кашлять:

– Пройдет. Отлежусь немного… Грудь болит.

– Может, вызвать врача.

Тимур сверкнул на нее глазами:

– Не надо! Я же не ребенок…

Светлана вернулась в прихожую, сняла шубку, берет, надела тапочки:

– Я тебе приготовлю бульон – очень полезно при бронхитах. Поищу микстуру от кашля. Где-то у меня был пузырек…

– Если она не на спирте… – предупредил Тимур.

Женщина уже погромыхивала кастрюлями на кухне:

– Господи, что творится в стране!.. На улицу уже выходить страшно…

– Ты о чем? – спросил из спальни Тимур.

– Слышал, наверное?.. Зреют заговоры. Вот-вот задвинут Президента. Убийство в Кремле – сейчас все только об этом и говорят…

– Да, да, слышал… – тихо ответил Тимур.

– Просто так это не кончится… Ага, вот! Нашла… – Светлана налила в рюмочку микстуры от кашля и принесла Тимуру. – Выпей, это лекарство сладкое.